Простить нельзя помиловать

Хромов не знал, как поступить. Если заберет карту, в следующем месяце за больную женщину не оплатят. И что с ней тогда станет?

– Пока не надо, – решил он посоветоваться со Звягиным. – А откуда на карте деньги, Милена не говорила? Вы не знаете?

– Почему не знаю? Знаю. – Он отодвинул от себя чашку с некоторым раздражением. – Тетка ее сволочная сподобилась поделиться деньгами от продажи этой вот самой квартиры. Милена ими не пользовалась. Не знаю, почему. Может, презирала?

Хромов бросил взгляд на часы. Отведенное время на беседу, которое он рассчитал, чтобы не опоздать в спортзал, заканчивалось. Он встал из-за стола. Поблагодарил хозяина за вкусный чай и спросил:

– Скажите, а где она его покупала? Может, ей привозили откуда или присылали?

– Да нет, что вы. – Он грустно улыбнулся, вцепившись в яркую пачку с чаем. – Она его у вас в городе где-то брала. Какой-то, говорит, магазинчик в центре. Фирменный. Чаем, говорит, торгует исключительно дорогим.

Он подумал и вдруг опомнился и произнес, сильно побледнев:

– Не говорит – говорила… Чего уж теперь, раз нет ее…

– А муж ее все время от вас забирал? Или она сама когда-нибудь приезжала?

– Всегда! И покоя ей не давал. Звонит и звонит, шипит и шипит на нее. Пообщаться спокойно ни разу не дал. – Мужчина подумал и добавил тихо: – Сволочь!..

Усаживаясь в машину, Хромов еще раз просмотрел фотографии чайной упаковки. Не паутинка уже, ниточка. Тонкая, но все же способная вывести их на след.

Глава 24

Звягин только-только перевернулся на правый бок, чтобы окончательно погрузиться в сон. Укладывался он сначала на левый, чтобы обнять жену и подремать, уткнувшись ей в плечо. Потом, когда сон начинал донимать его, выгоняя все тревоги и мысли из головы, переворачивался на правый. Таким был его ежевечерний ритуал. Уже много-много лет. И он его почти ни разу не нарушил: выключал телефон, убавлял громкость на домофоне. Детей предупреждал, чтобы звонили только в случае крайней необходимости. Хороший сон – залог здоровья, любил повторять Звягин.

Крайняя необходимость, видимо, все же у кого-то случилась. Он с раздражением смотрел на светящийся в темноте спальни экран телефона. Брать его в руки не хотелось. Если вот еще пару раз позвонят, тогда уж ответит.

Это точно были не дети. Там все было в порядке. Они с женой перед сном с ними говорили. Это мог быть только Хромов. Что-то за новости у него? Видимо, какие-то сногсшибательные, раз он названивает в половине одиннадцатого своему начальнику.

Осторожно встал с кровати, чтобы не разбудить жену. Она уже уснула. Звягин сграбастал с тумбочки телефон и вышел из спальни.

– Хромов, если ты звонишь мне только из-за того, что до чего-то там додумался, я тебя… – свирепым шепотом проговорил Звягин, запираясь в кухне. – Ты на часы смотрел?

– Да, – опешил Хромов. – Десять тридцать вечера.

– Нет, старлей. Это у тебя десять тридцать вечера. А у меня уже половина одиннадцатого ночи!

– Я вас разбудил? – ахнул Хромов. – Так рано!

– Что хотел? – рявкнул на него Звягин, не заботясь, что разбудит супругу.

– Мне только что звонил таксист Быстров Иван Иванович. Из того города, куда я летал в командировку, – начал Хромов издалека.

– И что?

– Он нашел гражданского мужа тетки Милены. Нина Степановна Воронцова…

– Я помню, как ее зовут! – прервал его вступления Звягин.

У него вдруг заныло прооперированное колено. От нервов, тут же понял он. Потому что приходится работать с такой бестолочью, как Хромов. Звонит, понимаешь, среди ночи. Несет какой-то вздор. Это он еще не берет в расчет, что малый съездил к бывшему соседу Милены Озеровой почти бесполезно.

– Как ты мог оставить ему банковскую карту, старлей?! – орал на него Звягин, когда тот вернулся и доложил ему.

– Ну, не отбирать же ее было у него, – возразил Хромов.

– Не отбирать. А изъять по форме. С участковым и понятыми, как положено! Это вещдок, понимаешь?! Вещественное доказательство, когда-то принадлежавшее убитой женщине. Как же так можно?!

Никакого оправдательного лепета Хромова о том, что изъятие карты поставило бы под угрозу лечение Нины Степановны Воронцовой, Звягин не услышал.

– Ты должен был поступить по закону, а не по зову твоей прекрасной души, старший лейтенант…

И вот он опять звонит среди ночи и несет что-то, что способно лишить Звягина сна. Не доказывать же молодому парню, что режим в возрасте, в котором пребывает подполковник, оказывает влияние и на работоспособность, и много еще на что.

– И где он его нашел – ее гражданского мужа? – поторопил коллегу Звягин, потому что тот вдруг с кем-то принялся переговариваться.

– Нет, он не в прямом смысле нашел. Он узнал, кто это.

– И кто? – У него уже ныли оба колена, хотя до второго хирург не дотрагивался.

– Это Климов.

– Какой Климов? – привстал со стула Звягин, опешив.

– Наш Климов. Николай Петрович Климов. Он какое-то, весьма непродолжительное, время жил с теткой Милены. А потом исчез.

– В каком смысле – исчез?

– Она вернулась с работы, со слов соседей, а их уже нет.

– Их – это кого?

– Милены и Климова. Милене на тот момент было шестнадцать. Я подсчитал, – доложил Хромов.