Простительные грехи (ЛП)

— Я так рад за вас обоих. Я никогда не думала, что вы соберётесь с мыслями и будете вместе. Господь свидетель, все остальные знали, что вы двое влюблены друг в друга с первого дня вашей встречи. — Она отстранилась, повернулась к Лино и крепко обняла его. — Почему ты заставил меня ждать двадцать лет, чтобы увидеть, как ты женишься на моей малышке?

Он рассмеялся ей в макушку.

— Я женился на ней, как только смог, — ответил он. — Мой отец…

— О, я могла бы задушить этого мужчину. Я должна. Это был бы подарок человечеству, — прошипела она, отступая, чтобы взять его щеки в свои ладони, глядя на него снизу вверх. — Теперь ты наконец-то официально мой сын. Неважно, что этот дьявольский человек пытается тебе сказать.

Лицо Лино исказилось от силы ее слов. Я знала, что моя мать была одним из немногих людей в его жизни, которые открыто показывали ему, как сильно они его любят, и я также знала, что иногда сила этой любви оказывалась непосильной для мужчины, который никогда не знал любви женщины или девушка до нас.

К тому времени, как она отошла поговорить с Доном, — который с интересом наблюдал за нами из-за угла, — Лино просто наклонил мое лицо к своему и поцеловал. Он делал это с тех пор, как мы сказали «Да». Он крал случайные моменты привязанности, как будто ему нужны были эти прикосновения, чтобы помнить, что это реально. Что это не сон. Что мы не проснемся и не вернемся к просто друзьям.

Но я знала, что это не так, как бы мне этого ни хотелось.

Так что я потягивала свое шампанское, наблюдая, как Айвори смеется в центре комнаты с дочерью на руках, а ее муж заглядывает ей через плечо, чтобы ворковать с четырехдневной малышкой, которую я хотела подержать на руках больше всего на свете.

Но ее слова о том, что у меня тоже может быть малыш, застряли во мне, дразня меня. Луна казалась угрозой, напоминанием о том, чего у меня никогда не будет, но что пробудило во мне это желание.

Лучше вообще ничего не хотеть.

Так не будет разочарований.

Глава 19

Самара

Независимо от того, что можно сказать какими нестандартными могли быть наши отношения, мы были знакомы друг с другом, и, возможно, были более довольны присутствием друг другом, чем некоторые молодожены. Так что это было нам на руку.

Мы переоделись, как только вернулись домой, отбросив все притворства и вернувшись к тому, что знали. Для нас двоих не будет ни романтического медового месяца, ни даже ночи занятий любовью.

— О чем ты думаешь? — прошептал Лино, устроившись на диване рядом со мной, пока я читала на своем Kindle. Его ноутбук стоял у него на ногах там, где мне бы хотелось, чтобы моя голова была, и он прекратил печатать, чтобы посмотреть на меня.

— Что, если мы все облажаемся? Я не хочу тебя потерять, — прошептала я, выражая свои опасения за наше будущее. Все было неопределенно, и я чувствовала, что наши с Лино отношения пошатнулись, и мне больше не за что было держаться. Все изменилось, и я знала, что никогда не будет прежним.

— Ты не потеряешь меня. Ты моя жена.

— Это не значит, что ничего не изменится. Это не значит, что мы не будем обижаться друг на друга за то, что мы так внезапно приняли это решение. Мы оба знаем, что я буду обижаться на тебя за то, что ты угрожал мне. Все уже меняется. — вздохнула я, ставя свой Kindle на кофейный столик, когда он передвинул туда свой ноутбук и наклонился ко мне.

— Ты меня простишь, — повторил он свои слова ранее. То, как он смотрел на меня сверху вниз, когда он поднял мой подбородок, чтобы нежно коснуться губами моих, казалось, он пытался выжечь что-то в моей душе. Заклеймить меня, запечатлеть на мне что-то, чего я не понимала. — У тебя не будет выбора. Я буду изматывать тебя всю свою жизнь, пока ты не признаешь, что я сделал то, что нужно было сделать для нас обоих в долгосрочной перспективе.

— Для тебя нет абсолютно никакой пользы. Я не понимаю, зачем ты это сделал. Что ты выигрываешь, женившись на мне? — Я прошептала. — Я — это просто я, Лино. Просто пообещай мне, что если ты будешь встречаться или спать с кем-то вне этого брака, мы всегда будем честны друг с другом? Я понимаю, что это не нормальные отношения, и нам, возможно, придется адаптироваться, чтобы…

— Нет, — прошипел Лино, поджав губы. — Для нас обоих больше никого другого нет. Ты моя жена. Я не опозорю тебя, завязав романы, и ожидаю того же взамен.

Я вздохнула.

— Я не могу конкурировать с тем разнообразием, к которому ты привык, и с женщинами, которые владеют своей сексуальностью. У меня открытые раны и шрамы, и никто не прикасался ко мне с тех пор, как он… — Я замолчала, не в силах снова признать правду. Казалось, что один раз — это мой порог.

Но впервые я знала, что кто-то понимает, потому что знал. Даже не произнеся этих слов, он точно понял, что я имела в виду; из-за этого между нами никогда не возникнет недопонимания. Такая открытость делала меня уязвимой, кровоточащей от ран, которые я хотела назвать зажившими за те месяцы, что я провела в изоляции от мужчин, но это также заставило меня чувствовать себя принятой.

Понятой.