Проституция в Петербурге: 40-е гг. XIX в. - 40-е гг. XX в.

Ужесточение эксплуатации вызвало сопротивление подопечных.1 В докладе специальной бригады Ленсовета по обследованию исполнения наказов избирателей от 10 ноября 1935 г. приводились такие факты: «На Свири, куда посылают всех, дело поставлено скверно. Там производственная колония — совхоз, где никакой воспитательной работы не ведется и высланным приходится исполнять тяжелую физическую работу, иногда совершенно непривычную. Из Свирской колонии бегут обратно в город, в прошлом году — до 100 человек»[275]. Лишь 10% освобожденных из колонии женщин вели добропорядочный образ жизни, остальные возвращались к прежним занятиям.

Планы сделать Свирскую колонию доходным предприятием насильственными мерами потерпели крах. Обстановка на комбинате ухудшалась. Результаты его обследования в июне 1936 г. выявили, что из 556 воспитываемых 144 (в том числе 134 женщины) имели венерические заболевания, 93 из них были сифилитичками. По существу, заведение превратилось в очаг заразы не только для ее обитателей, но и для местных жителей. Врач-венеролог на комбинате отсутствовал, питание было плохим и т. п. Неудачными оказались и эксперименты с принудительным отправлением выпускников колонии на дальние новостройки, например в 1935 г. в г. Хибиногорск на Кольском полуострове.

К середине 30-х гг. социальная помощь женщинам, ставшим на путь проституирования, и в самом городе, по сути дела, прекратилась. Об этом свидетельствуют материалы доклада специальной бригады Ленсовета. В них, в частности, отмечалось, что многие бывшие проститутки, устроенные на предприятие, возвращались к своему промыслу только потому, что «на работу нужно выходить сносно одетой и обутой и иметь возможность прожить до первой получки, а этого обычно не бывает». Упоминался случай, когда единственный оставшийся к тому времени инспектор по соцаномалиям отдала «собственную пару обуви такой женщине, чтобы не оттолкнуть ее от решения взяться за работу после легкой жизни». Начатая научно-исследовательская деятельность в клинике ЛИТИНа прекратилась. За два года ученые института провели девять научных конференций по изучению общественных аномалий, создали музей, в котором хранились и 3 тыс. персональных дел проституток, прошедших через трудпрофилакторий на Б. Подьяческой улице, собрали интереснейшую статистику и другие материалы. К счастью, документы, полученные исследователями, частично сохранились. Некоторые из них, например фольклор, проанализированный известным литератором и психиатром профессором А. М. Евлаховым, использованы в данной книге. В целом же деятельность по изучению социальных причин проституции оказалась ненужной. Характерно также, что и горсобес не выполнял наказы избирателей, требовавших восстановления женского профилактория на Б. Подьяческой, заявляя о необходимости вывозить проституток за город, и т. д.[276] Деятельность Ленгорсовета постепенно затухала. Количество проходящих через его учреждения «соцаномаликов» сокращалось.

В 1936 г. по инициативе городской общественности предпринимались попытки оживить работу по реабилитации проституток гуманными способами. Была организована Центральная комиссия при секции социального обеспечения Ленсовета для определения судьбы задержанных «соцаномаликов», проектировалось восстановление должности районных инспекторов. И надо сказать, что профилактическая помощь возобновилась, правда, в небольшом объеме — выдача единовременных пособий бывшим проституткам, перевод их на более оплачиваемую работу, содействие в получении документов и т. д. Но психоз погони за классовыми врагами, к числу которых относили и проституток, не позволил возродиться истинному милосердию даже в той усеченной форме, в которой оно существовало хотя бы в 20-х гг. Правда, незадолго до начала Великой Отечественной войны появился документ, свидетельствующий о явной несостоятельности идеи искоренения форм девиантного поведения лишь насильственными методами. Это циркуляр НКСО РСФСР «О мероприятиях по ликвидации нищенства среди контингентов соцобеспечения» от 5 ноября 1939 г. В нем констатировалось, что «…в связи с ослаблением со стороны работников местных органов социального обеспечения политико-массовой и культурно-просветительной работы… все еще продолжают иметь место остатки наследия капиталистического строя — нищенство, беспризорность, проституция»[277]. По сути, в циркуляре на правительственном уровне в канун 22-й годовщины Октябрьской революции признавалось существование проституции в стране и делалась попытка частично вернуться к социально-профилактическим методам решения этой проблемы. Предлагалось создать бригады для выявления, учета, изучения «контингента соцобеспечения, занимающегося антиобщественными явлениями», и т. д.