Просто была зима…

Таня… Ольга подумала о сестре с неожиданной нежностью. За прошедшие две недели она поняла, как много у них с Таней общего. Перебирая книги и подборку дисков с фильмами, Ольга обратила внимание на то, как совпадают их с сестрой интересы и вкусы. Зная о Таниной любви к морю, Оля подумала, что это еще один мотив, объединяющий их с сестрой. И если все суммировать, получается много. Очень много.

Удивительно было то, что именно здесь, в Приморске, в эти дни Ольга стала считать сестру близким, родным человеком, но вместе с расцветающим чувством привязанности к Татьяне у Ольги вызревало чувство вины перед ней. Ей давно хотелось сказать сестре какие-то главные, теплые слова, и сегодняшний грустный вечер как нельзя лучше подходил для того, чтобы позволить себе искренность.

Ольга позвонила Тане и попросила у нее прощения – фраза, запоздавшая на семнадцать лет. «За то, что украла твою мечту – твою жизнь». И расплакалась.

– Да перестань! – растерялась Татьяна. – Все в прошлом. И вообще, как можно украсть жизнь? Ничего ты у меня не крала, я проживаю свою – интересную, уникальную жизнь. Только свою.

– Тань, а давай ты переедешь в Москву, – зачастила Ольга, – найдем тебе нормальную работу? Я с квартирой помогу…

Старшая сестра улыбнулась:

– Спасибо, конечно, но меня устраивает моя жизнь. Ну что мне говорить тебе банальные истины на счет того, что счастье для каждого свое? Оль, да ты чего, плачешь, что ли?!

…Поговорив с Татьяной, Ольга села под бабушкин коврик «с оленем». Декабрь отсчитывал последние часы. До Нового года оставалось два дня – самое время сверить дорожные карты, вот здесь «под оленем», подумать о самом важном и, наконец, что-то понять.

Даже с того места, где сидела Ольга, в окна были видны купола построенной Степаном часовни. Золото на голубом фоне неба – красиво. С недавних пор часовня Степана стала для Ольги неразрывно связана с домом детства, словно бы она появилась в Приморске не год назад, а всегда существовала на карте Ольгиной памяти.

* * *

Выслушав путаные объяснения Татьяны, Жданов сначала разозлился: устроили тут мелодраму на сто пятьдесят серий, а потом… обрадовался. Не актриса?! Ну и хорошо! Недаром он догадывался, чувствовал, что в милой, естественной, искренней, немного чудаковатой девушке нет ничего актерского, специфического. Но именно теперь, когда стоявшее между ними препятствие исчезло и можно было, махнув на все рукой, закрутить роман с этой красивой, необычной женщиной, он вдруг испугался, поняв, что все зашло слишком далеко. Потому что Татьяна – не Соня – не пятая-десятая из его списка, она – одна-единственная, и что с ней либо по-настоящему – навсегда, либо… не надо морочить девушке голову.

А что он может ей дать? Разве что сделать ее несчастной? Скажи себе честно: ты – волк-одиночка, запойный оператор с кучей проблем – сомнительный новогодний подарок для прекрасной девушки. Уж лучше пусть Дед Мороз приготовит для нее что-то поприличнее.

Андрей достал свой старый рюкзак и принялся собирать вещи. Послезавтра, тридцать первого, согласно сложившейся у него за последние годы традиции – уезжать на Новый год из Москвы (куда угодно, лишь бы не оставаться одному в пустой квартире в новогодние праздники), он улетал на север.

Мужчина вообще с некоторых пор не любил Новый год. Да, когда-то все было иначе: днем тридцать первого декабря они с Седовым и друзьями ходили в баню, а вечером ехали встречать Новый год к Седову или к Жданову. Традиция сломалась, когда они с Седовым рассорились. А после того как от него, аккурат под Новый год, ушла жена (очень символично – в Новый год с новым счастьем, правильно, а зачем ей старое: небритое, пьяное, раздираемое сомнениями, в вечных творческих поисках?!), он этот праздник окончательно возненавидел и стал уезжать из Москвы на новогодние каникулы.

Жданов и в этом году, еще в начале декабря, запланировал, что встретит Новый год на севере, и купил билеты на самолет. Вылет послезавтра – тридцать первого. И нет никаких причин менять планы.

Однако до отъезда он хотел попрощаться с Татьяной и сказать ей, что кем бы она ни была – актриса, учительница, продавец мороженого, – она – самая лучшая, а вот он – конченый дурак, и пусть она на него, дурака, зла не держит.

Андрей закончил сборы, отложил рюкзак и вышел на балкон покурить. Увидев во дворе Татьяну, шедшую к подъезду, он не выдержал и, быстро потушив сигарету, как был – в тельняшке и домашних трениках, рванул в подъезд ей навстречу.

…Он смотрел на девушку, вышедшую из лифта на лестничную площадку, и… молчал.

* * *

Жданов – еще более угрюмый, чем обычно, и еще более элегантный, нежели всегда, в тельняшке и знавших лучшие времена трениках, ждал ее у лифта. Сомнительный герой-любовник, да… К тому же его сложно назвать красноречивым, молчит, словно коньяка в рот набрал.

Тогда сказала Татьяна:

– Андрей, послезавтра Новый год. Хочешь, встретим его вместе?

Жданов помотал головой и виновато ответил, что тридцать первого он улетает, потому что у него традиция – встречать Новый год не в Москве.