Просто друг?.. (СИ)

— Привет, — она широко улыбнулась, наконец открыв мужчине дверь и распахнув её, посторонившись.

Саске ожидал её увидеть примерно в таком виде. На ней были свободные шорты и точно такая же свободная майка, оставшаяся ещё со студенческих годов — девушка записывалась в секцию по баскетболу и прекрасно играла, пока не вывихнула однажды ногу. Правда, на голове у неё сидело влажное полотенце — девушка небрежно спрятала волосы под него, чтобы оно быстрее впитало с них влагу.

— Я так и думал, — язвительно протянул Саске, покачав снисходительно головой. Пройдя в квартиру и прикрыв за собой дверь, он немного смущённо протянул ей три лилии. — Держи.

Не удержавшись, он наклонился, поцеловав её в щёку, и Сакура, приняв цветы, зарделась от стеснительности. Ей всегда нравилось, когда он дарил ей цветы, в особенности её радовало то, что Саске был внимательным мужчиной: он прекрасно знал, какие цветы она любила, в отличие от Алекса — Сакура попросту ненавидела розы, а он… «Роза!» — воскликнула она про себя, удержавшись от того, чтобы зажать рот ладонью от страха. Не дай боже, если Учиха внезапно решит прогуляться по её квартире и зайти на кухню — алый цветок стоял именно там в небрежной вазе. Правда, Сакура откровенно не помнила, налила ли в эту вазу воды или нет. Это уже не имело значения — девушка искренне надеялась, что цветок засох и его наконец можно выбросить.

Однако Сакура не была бы хорошей актрисой в глазах Саске, если бы не опустила глаза на цветы.

— Спасибо, — она широко улыбнулась, втягивая сладкий аромат олицетворяющих невинность цветов. Ту невинность, которой Сакуре, как ей казалось, так недоставало. Она с надеждой подняла на мужчину большие зелёные глаза, хлопнув ими, и вдруг спросила: — Ты здесь будешь сидеть?

— А у тебя есть предложения? — Учиха явно пребывал в озадаченном состоянии. — Я тут скромно посижу.

Он пожал плечами, опустившись на привычный для него стул, и закинул ногу на ногу, скрестив руки на груди. Делать нечего: ждать Харуно — дело святое. Да и выбора у него, кстати сказать, особенно не было. Однако Сакура была счастлива, услышав подобные слова от Саске: наконец она сможет справиться с этой надоедливой розой незаметно для него. В такие моменты она невольно начинала верить в какие-то всевышние силы. Во всяком случае, судьба на этот раз разложила для неё хорошие карты.

— Как хочешь. Я тогда посушу — и всё…

Совсем тихо проговорив это, она направилась лёгким шагом на кухню, выпрямившись. Мгновенно роза, уже порядочно иссохшая, полетела в мусорное ведро: стараясь сделать так, чтобы при ломке стебель не хрустел, девушка зажмурилась и наконец отправила почерневший цветок, показавший свою истинную сущность, под раковину. На её месте в вазе, которую Сакура поспешила наполнить свежей водой, оказались свежие, приторно пахнущие лилии.

Ей не хотелось заставлять его ждать, но пришлось. Пока она сушила волосы, она буквально слышала — или чувствовала? — как мысленно Саске проклинал её. Тяжело вздохнув и усмехнувшись своим мыслям, она подошла ближе к зеркалу, встряхнув почти сухими густыми волосами, и вновь стала сушить их тёплым воздухом из фена. Снова она задумалась о том, что Саске даже ничего не подозревал: он даже не догадывался, где она была вчера на самом деле, и девушка вновь ощутила себя какой-то грязной, такой противной, отвратительной, совсем не подходящей для него. Она, конечно, преувеличивала — даже поцелуй в щёку, адресованный Алексом, такой неприятный для неё, оставил свой след на сердце, и Сакура чувствовала, что изменила Саске.

Наконец тщательно высушив волосы, она выглянула из ванной, наклонившись, и чуть потрясла волосами, пристально посмотрев на пришедшего.

— Мне в хвост? — поинтересовалась она, вздёрнув бровь.

— Ну… Можно и в хвост, как тебе удобно, — пожал плечами мужчина, улыбнувшись.

Кивнув, довольно улыбнувшись, она снова вернулась в ванную. Саске задумался: образ её розовых, густых волос внезапно пропал, от чего ему на душе стало как-то тоскливо. Учихе нравилось наблюдать за её волосами — в целом они вдохновляли его на какие-то новые свершения ради этой девушки. Может быть, по той причине, что больше ни у кого не было столь необычного цвета. А может, просто потому, что ему нравилась вся она, целиком, вместе с её достоинствами и недостатками, вместе с её густыми волосами, на которые порой завистливо косились девушки, проходящие мимо неё.

И Саске гордился самим собой: никто больше не знал такой девушки, никто не целовал её, никто не обнимал, никто не говорил ей ласковые слова и слушал приятные речи с её стороны — только он.

— А мне брать сумку? — поинтересовалась она, вздёрнув бровь, вернувшись из ванной уже с высоким хвостом на голове.