Просто друзья

– Ты так и не ответила, – я стою и не двигаюсь, мне нужен ее ответ. Отчего-то кажется, что это важно мне.

– Ошибаешься. Я ответила. В тот день я захотела узнать, кто ты такой, Глеб Навицкий, – она улыбнулась мне.

– Что даже решила за меня замуж выйти? – не верю я.

Мила лишь неоднозначно повела плечами. Оставляя меня еще в большем недоумении. Если она искусство – то понять его очень сложно. Но в одном я уверен: оно никого не оставит равнодушным.

Глава 18.

Глеб.

Не знаю, что чувствовала Мила, когда была со мной на трассе, но лично мне сейчас неуютно. Будто попал сам в представление. Здесь не хочется шутить, говорить пошлости. Сразу вспоминаю уроки этики, как бы не проклинал их в прошлом. Не хочу сейчас выглядеть неотесанным мажором, что умеет только гонять. Я ведь правда хочу знать, на что еще способен.

Мила видит мое напряжение, берет меня за руку и ведет к двери с надписью "партер". Моей руке тепло, даже чувствую какое-то покалывание. И отпускать не хочется.

Мила проходит первая. На ней красивое платье, оно не длинное, но открывает ее тонкие и изящные щиколотки. Я раньше считал ее худой, никогда такие не нравились. А сейчас вижу, что она не худая, а стройная. Плавные изгибы, мягкие и манящие движения. Они завораживают и заставляют хотеть большего.

В глазах ее вижу предвкушение. Не ошибусь, если скажу, что нечто похожее я видел в зеркале в машине перед заездом. У меня были такие же глаза. На дне можно рассмотреть мечту, что исполнится вот-вот.

Свет гаснет, а занавес открывается. Первые аккорды, первые движения ног балерин, запах пыли, что взмывает вверх со сцены. Музыка, она проникает внутрь, складывает клеточки в правильном порядке, в красивую картинку. Это ее мир.

Мила наблюдает за каждым движением на сцене. Замечаю то улыбку, то снова этот хмурый взгляд, то удивление. Целый спектр эмоций. Спросите – смотрел ли я балет? Ну, в принципе да. Но это не основное. Я смотрел на нее.

– Почему именно балет? – задаю вопрос.

– Мне было около шести лет, когда нас с семьей пригласили на одно представление. Это было в Санкт-Петербурге, в Мариинском театре. Банально, но меня так впечатлило все, что происходило на сцене, как целый мир, неизведанный. А то, что неизведанно – надо изведать, – она хитро посмотрела на меня. А еще, – она засмеялась и прикрыла рот рукой, чтобы не было громко, – мне понравились их ноги, ноги балерин. Я как загипнотизированная наблюдала за всеми движениями. Раз-два, раз-два. И захотела так же.

– Как думаешь, у тебя получается? Сможешь так же? – показываю на сцену, где одна из балерин делает что-то невообразимое.

– Могу лучше, – ох, темная Мила, – у нее ноги короткие для такого прыжка.

Я смеюсь и нисколько не прикрываю рот рукой. Пусть знают, что мне смешно. Получаем замечание с соседнего ряда.

– Темная Мила вышла на прогулку? – шепотом говорю ей на ушко, ощущая аромат шоколада, мой мозг требует порцию серотонина. – Мне нравится.

– Нравится? – повторяет она.

– Нравится.

– А светлая Мила, она какая?

– Зануда и зубрила, – Мила улыбнулась мне и снова отвернулась к сцене.

То, что происходит сейчас на сцене мало меня волнует. Нет, безусловно, очень интересно, как расправляются с мышиным королем, но действие рядом со мной вызывает больше интереса и, что самое главное, больше вопросов. К себе, в том числе.

– Тебе не понравилось? – спросила Мила, когда включился свет.

– Ну почему же, – улыбаюсь я, – Принцесса та, балерина, была ничего такая. Вон ногами как дрыгала.

– Глеб, – она смеется. – Это все, что ты запомнил и заметил?

– Нет, не все, – смотрю на нее в упор, больше не улыбаюсь. Сам не знаю, зачем так провоцирую.

– А что еще? – Мила смотрит мне в глаза и не моргает.

– Твой восторг в глазах. Больше всего мне понравился он.

– Перед Новым годом я всегда покупаю билеты именно на Щелкунчик, – уходит она от темы.

– Почему?

– Потому что это сказка о любви, о дружбе, о зле, что всегда будет побеждено, и о том, что истинная красота – она внутри, – опускает глаза. – Она будто напоминает, что чудо есть, а в Новый год мы все в него верим. Да, Глеб Навицкий?

Мы доходим до моей машины. Мила ни слова не сказала, в каком состоянии я оставил свою малышку. Просто молча села на пассажирское сиденье и устало прикрыла глаза.

– Милка? – спрашиваю я осторожно.

– Да? – она все-таки открывает глаза и в отражении я вижу темную Милу, она будто флиртует со мной, снова.

– Ты хочешь домой?

– Светлая Мила хотела бы принять ванну и лечь спать, включив в наушниках Чайковского.

– А темная Мила…

– А темная Мила хочет бургер. Как тогда. – Смотрит с такой теплотой. Коснись рукой, и эта теплота перельется в тебя как сообщающиеся сосуды.

– Есть идея получше.

– Боже, только не гонки, – она закатывает глаза, но понимаю, что если бы и повез, она только поддержала бы меня. Это просто игра, теперь я это вижу.

– Нет, Мила, не на гонки. Пристегнись.

Глава 19.

Глеб.