Просто глоток кофе, или Беспощадная Милость

Карл: Нет. Это не может быть дано тебе, ни с помощью строки, ни путём красивых слов, ни как-либо ещё — это не может быть дано тебе. Это не дар, не передача.

Мэри: Это милость.

Карл: (мрачно) Это даже не милость.

Мэри: Это я имею в виду, когда говорю «дар», — милость.

Карл: Это просто прикол, здесь и сейчас, что милость вообще ищет милости.

Мэри: Кто способен на абсолютное «neti-neti», кроме милости? А это любовь.

Карл: Даже милость не способна на это.

Мэри: А у любви нет ожиданий — об этом я и говорю.

Карл: Но ты по-прежнему даёшь определение любви.

Мэри: Это не определение.

Карл: Ну конечно же, это определение!

Мэри: Нет!

Карл: О, да брось! Ты проводишь разделение.

Мэри: Любовь не имеет никакого отношения к разделению.

Карл: Даже идея «любви» — это отличие.

Мэри: А как насчёт «покоя»?

Карл: То же самое. Какую бы идею ты ни придумала, она вносит разделение. Любовь не проводит различий.

Женщина: И с этим мне надо жить, о Господи! Вот почему у меня проблемы. Со всеми этими концепциями это очень одинокое место.

Карл: Вот поэтому это называется «объятием одиночества», которое есть милость. В нём нет больше представлений о любви или чём-либо ещё. Это не блаженство, это не…

Мэри: Это и есть любовь!

Карл: Забудь об этом! Это разобьёт тебе сердце, хочешь ты того или нет.

Мэри: Да, любовь разбивает сердце. (смех) Это любовь. Разбитое сердце.

Карл: Да ради бога. О Господи.

Мэри: Хорошо.

Карл: Всё в порядке там? Что-то случилось?

Франческо: (притворяясь, что плачет) Вопрос, вопрос! (смех) Бедный Карл!

Карл: Он сострадает! Спасибо тебе.

Франческо: Пожалуйста.

Всякое «я» — это враг

Карл: Ты из Берлина? Только что приехала?

Клара: Нет, я уже три недели, как в Индии.

Карл: Всё хорошо?

Клара: Это нечто, но я просто наблюдаю, а затем оно снова исчезает.

Карл: О, да просто выплюнь это. Это называется «плеваться честно». Кто-то назвал это «ядровыплевывающей честностью». (смех)

Клара: Мне просто кажется, что сегодня смеяться не так легко, как вчера. Что-то произошло вчера вечером. У меня болело сердце, потому что я поняла, как сильно я привязана к вниманию других и к тому, чтобы на меня смотрели. Какой-то человек сказал всего одну фразу и — бах! — мне просто захотелось взорваться или…

Карл: (дразнит) Ты хотела убить себя, выпрыгнув с первого этажа?

Клара: (со смехом) Нет, я просто почувствовала, как это больно. А позже я прочитала в «Das Buch Karl» [книга Карла Ренца] о войне, и это просто помогло мне понять, что происходит.

Карл: Да, порой эта война не столь явна, но это всегда война, как только у тебя появляется идея о том, что ты существуешь в мире. Это всегда дружественный огонь.

Женщина: А что это?

Карл: Сейчас в Ираке американские солдаты убивают друг друга «огнём по своим». Другой ничем не отличается от тебя, поэтому это всегда огонь по своим. Но они всё равно стреляют.

Георг: Это случайность.

Карл: Да, тебя случайно принимают за врага, а ты принимаешь за врага их, и все стреляют. Но называют это «дружественным огнём».

Моника: Но ты в любом случае умираешь!

Карл: Это как мир. Все стреляют, потому что думают, что существует противник. Пока остаётся противоположное «я», то существуют противники.

Георг: Божественная любовь!

Карл: (со смехом) Божественная любовь — это всегда дружественный огонь, а не забота о другом. «Это моя божественная любовь!» Поэтому-то Иисус сказал, что на земле никогда не воцарится покой. Пока существует мир как таковой, существует война. До тех пор пока ты пребываешь в каком-либо мире и видишь мир, длится война.

Ты всегда пребываешь в войне с собой. Как только ты создаёшь образ, который принимаешь за реальность, начинается война. В любой момент, когда есть второй, есть война. Даже когда в мире устанавливается мирная ситуация, всё равно идёт война.

Только То является покоем, которое не знает никакого покоя. Всё, что из него возникает, даже божественная любовь, — это война. И ты борешься за эту божественную любовь, борешься за свободу. Смотрите-ка, Буш посылает такое количество солдат в Ирак просто ради идеи «свободы», и из этой идеи «свободы» возникает война. Из идеи «покоя» возникает война! Из идеи «любви» — ненависть. Даже если вы назовёте это «божественной любовью», ненависть всё равно никуда не денется. Что бы вы ни говорили…

Мэри: Божественная любовь не имеет к ненависти никакого отношения.

Карл: О, да перестань!

Мэри: Любовь — это часть совершенно другого порядка. Может быть, нам придумать другое слово?

Карл: Какое слово?! Есть только это слово, это слово!

Мэри: Согласна. Но давай не будем смешивать друг с другом вещи, которые не следует смешивать. Например, он с сарказмом говорил о божественной любви.

Карл: Да, я тоже.

Мэри: У божественной любви нет эго. В ней нет «я-моё-мне».

Моника: Кто это определяет? Ты определяешь!