Просто глоток кофе, или Беспощадная Милость

Карл: Нет, страдание начинается с первой идеей существования индивидуального «я». Твоё «я» уже является психической проблемой, кризисом, уже с него начинается страдание. Что бы ты из него ни делал, это попытка справиться с экзистенциальным кризисом ради существования. Потому что с самого начала оно уже является экзистенциальным кризисом. Всё, что ты делаешь потом, — это попытка справиться со страданием, потому что, принимая образ бытия за то, что ты есть, наделяя тот или иной опыт реальностью, даже первое представление об осознанности, ты оказываешься отделённым.

В некотором роде есть «я» и «нечто, свойственное мне». Есть Сердце и идея «Я» как осознанность, как представление о бытии. И из этого представления о бытии, посчитав его реальным, ты влюбляешься в то, что ты есть, — и тогда начинаешь воображать себе кризис бытия.

Страдание начинается в тот момент, когда ты принимаешь осознанность или какой-то образ за «я», за реальность. В этот момент ты влюбляешься во второго себя, ты влюбляешься даже в образ осознанности. Ты пребываешь в потенциальности страдания, и эта потенциальность всегда будет напоминать о себе.

С началом принятия чего-либо за Я, даже идеи «Я», начинается «я», появляется «я»-мысль, и из этой потенциальной «я»-мысли, Источника «я есть», начинается переживающий. Всё, чем является переживающий, в известном смысле оказывается страданием, потому что содержит разделение. В чём бы ты ни обнаруживал себя, какой бы образ ни принимал за себя, какую бы форму или имя себе ни присваивал, — это будет страданием, потому что ты выходишь из Абсолюта, которым являешься.

Георг: Да, мне кажется, я понимаю, но я пытаюсь применить это к конкретным вещам. Если, скажем, меня собьёт грузовик, я испытаю физическую боль и…

Карл: Это не страдание, это боль. Страдание начинается, если ты называешь это «моя боль». Если минута за минутой ты превращаешь её в мою боль, в «у меня есть история боли» и «история боли появилась благодаря мне, обладателю истории боли», тогда она становится страданием.

Без этой собственнической идеи о том, что это твоя боль, есть только что-то вроде энергетической вибрации того, что ты называешь «болью», происходящей в неком теле, испытывающем боль. А без идеи о «моём теле», без идеи обладания и без переживающего, принимаемого за реальность, страдания нет. Есть просто переживание Того, которое есть бытие.

Есть абсолютное приятие Того, потому что из него нет выхода. Ты видишь, что это переживание боли неизбежно, поскольку она есть то, что есть ты, и просто показывает один из аспектов твоей бесконечной природы. Только когда ты рассматриваешь это тело как отдельное индивидуальное тело, как моё тело, тогда всё, что происходит с этим телом, является страданием.

С самого рождения, с первой ошибки, когда ты начинаешь считать этот «стейк» реальным, ты становишься страдающим. Сначала ты ищешь грудь своей матери, чтобы удовлетворить свой желудок, но даже тогда нет «я», нет обладания. Оно начинается только в три года, когда ты произносишь «моё тело», потому что твоя мать сказала тебе, что это твоё тело, это твоя игрушка и это сделал ты, поэтому будь осторожен!

Осторожность начинается в три года, до этого осторожности нет. Есть всевозможные переживания голода и в связи с ними поиски молока, чтобы получать обычную рабочую энергию. Действие — реакция. Три года длится выработка рефлексов. Потом она заканчивается, и тут появляется «я», полностью развитое как обладатель — моё тело, моё индивидуальное существование. И тут уже действительно встраивается страдание.

Кристоф: Для функционирования требуется личность или как?

Карл: О, я не говорю, что здесь что-то неправильно. Это просто для того чтобы ты увидел, как функционирование того, что является сознанием, переходит от неотождествления к отождествлению. Опять-таки, я хочу указать на следующее: то, что сознание делает это, неизбежно. Таково функционирование сознания — переход от бесформенного к форме, к «ин-форма-ции», и отождествление себя с этим.

Однако сознанию предшествует то, в чём всё это происходит, что никогда не было затронуто этим, никогда не было вовлечено во что-либо, что является, можно сказать, самим восприятием. То, которое есть абсолютный сновидящий, никогда не было частью какого-либо сновидения, отождествляющего себя с сознанием.

Это не ты, однако ты принимаешь эту осознанность — это второе «я» — за то, чем являешься. Ты влюбляешься в него; ты склеиваешься с ним. И единственным решением оказывается разбивание сердца, потому что разбивание сердца означает, что ты выпадаешь из любви к себе. Случайно ты влюбляешься в образ, во что угодно, даже в свет, ты принимаешь этот свет за образ того, что ты есть, за второго, и влюбляешься в себя, и из этой любви возникает всё остальное, и тогда эта любовь становится любовью и ненавистью, и всеми противоположностями, и всем страданием.