Просто Марго

– Ну конечно, вы с матерью натуры утонченные, творческие! А мы от сохи, так сказать, без всяких этаких способностей родились! Пашем с утра до вечера, чтобы всех вас накормить, напоить, обучить и одеть! Только благодарности за это с вашей стороны – полны ноль!

– Да, при чем тут это, отец?! Мы тебе очень благодарны за все, что ты для нас делаешь! Только это не значит, что мы с Марго обязаны выбирать профессии по твоей указке!

– А почему бы, собственно, и нет?! Я ваш отец и я лучше знаю, по какому пути вам идти по жизни. Чтобы ошибок не наделать, не оступиться, а потом не приходить ко мне и не плакать горючими слезами. Мол, папочка родной, помоги, спаси нас!

– Да с чего ты взял, что мы с сестрой обязательно должны оступиться?! Ты, наверное, не за нас больше волнуешься, а за свою карьеру и репутацию второго секретаря партии, не так ли?!

– Не смей с отцом так разговаривать! Не дорос еще! Вот он результат воспитания твоей матери! Тебе сейчас бы хорошего ремня всыпать, да поздно уже! – Савулиди-старший не терпел вольнодумства ни у себя на работе, ни в своей семье. Единственная, кому он все прощал и позволял, это была его жена Сан Санна. И то только потому, что он понимал, что она совсем из другого мира, другого, отличного от него воспитания и образования женщина. Он полюбил ее такой и переделывать под свой лад никогда не пытался. Даже наоборот, все эти годы он сам усиленно старался дотянуться до ее уровня. По образовательной части почти получилось, а вот по манерам – не очень. Но это понтийского грека нисколько не расстраивало, не любил Савулиди всех этих утонченных церемоний в общении с людьми, он говорил всегда жестко и откровенно, и только самую правду-матку.

Ладно, жена, она из другого, старого, мира, но Марго и Дмитрий – это же его дети, его плоть и кровь, значит, они должны быть такими, как он. Они происходят из рабоче-крестьянской семьи и должны иметь простые и нужные Партии и Правительству профессии! А не становиться художником или актрисой! Василий уж никак не мог предположить, что в его детях со временем все больше будут проявляться не только благородные гены его жены, но и перейдут им, так сказать, по наследству и творческие способности Александры и само ее видение мира. Сознавать это для него было невыносимо! Получалось, что и собственные дети становились порядком выше его! Он не раз срывался на свою жену, не в силах скрывать свою злость и разочарование по этому поводу.

– Дмитрий должен поступать в Мореходное училище. Военная дисциплина только пойдет ему на пользу! – как-то утром перед работой начал он приказным тоном разговор с женой.

– А почему таким тоном, Василий! Можно и спокойно сказать, к тому же, я знаю, что ты уже все решил за нашего сына. И не раз тебе говорила, что не разделяю такого решения. – Спокойно, не теряя самообладания, говорила Юдина. – Я не понимаю, зачем ты к нему все время придираешься? У Дмитрия сейчас непростой период в жизни, переходный период, и надо к нему особенно быть внимательным. Ты его слишком напрягаешь своим отцовским авторитетом, он может не выдержать, сорваться, начнет, не дай Бог, курить и пить, как другие его сверстники! Ты этого хочешь? – ее возмущало такое жесткое и формальное отношение Василия к сыну.

– Я ему начну курить и пить! Ремня дам – на всю жизнь запомнит! – в своем обычном стиле отвечал муж.

– Уф… Василий, с тобой так трудно стало разговаривать даже мне, твоей жене, а что можно говорить о наших детях?! Ты постоянно на них давишь своим авторитетом, не надоело это тебе? Ты стал слишком жестким и властным человеком, я не узнаю тебя больше, Василий! Понимаю, что эта твоя работа тебя вынуждает быть таким, но ты же не на партсобрании выступаешь, а дома говоришь со своими самыми близкими людьми. Неужели нельзя поменять тон, а главное – отношение к своим близким?! – и она стала нервно собирать свой портфель с тетрадками, собираясь идти на работу.

– Ну, извини, извини меня, Сашенька! – как обычно, после жестких слов просил прощения муж. – Ты моя жена и должна как никто меня понимать, что я так суров с Дмитрием, потому я очень боюсь, что он может связаться с какой-нибудь плохой кампанией. А если с ним что-либо случится, я этого просто не переживу! Ты знаешь, я очень его люблю! Он – все для меня в жизни! Ну, и Марго, конечно, тоже. Вот и держу их обоих в строгости! А в мореходке Дмитрий будет в безопасности.

– Да я все это понимаю, а причем здесь творчество! Зачем ты хочешь погубить его талант! Посмотри, как из-за тебя он все мрачно рисует: если это море, то обязательно бурное и темно-синего цвета, если лес, то тоже без лучей солнца и изображен весь в темных тонах, а портреты, одни хмурые и напряженные лица. Ты понимаешь, что это все его внутренний мир, полный тревог и страха перед своим отцом. – Александра бросила перед мужем на стол альбом с рисунками сына.