Просто Марго

– Да, я это сразу же заметила, только все это время не могла понять причину. Найденные мною случайно письма все разъяснили. Почему же ты, мама, нам с Димкой никогда даже не пыталась намекнуть на наше настоящее происхождение? Ты что, так боялась, что все это узнают? Мне очень жаль, что мой брат так и умер, ничего не узнав про своих дедушку и бабушку!

– Конечно, Маргоша, я боялась сказать правду. За карьеру вашего отца очень боялась, ведь я его любила и не хотела, чтобы он пострадал из-за меня. Он тогда вовремя придумал весь этот миф про зажиточных крестьян. Ты не представляешь Марго, какое раньше при Сталине страшное время было! За одно неправильно сказанное слово могли посадить в тюрьму или сослать, а уж за такую биографию… и вообще говорить нечего. Мой Василий был мудрым и умным человеком, он все правильно сделал. И я ни о чем не жалею: моя жизнь удалась, и я была очень счастлива с вашим отцом. Хотя лишь об одном немного сожалею, что своих родных давно не видела, скучаю по ним очень, – мать, разволновавшись, сделала вынужденную паузу в своем рассказе, перевела дыхание и продолжила. – К сожалению, бабушки твоей, Валентины Сергеевны, больше нет в живых, даже на похороны ее я не смогла поехать, ведь обещание я дала твоему отцу, что ради благополучия всей нашей семьи не стану проситься во Францию. И слово я свое тогда сдержала. Хочешь, я расскажу тебе про нашу семью Юдиных.

– Ты меня еще спрашиваешь! Мне просто не терпится все подробно узнать! – «Как здорово, значит и в моем ребеночке будет маленькая частичка голубой крови», – Марго восхищенными глазами смотрела на мать.

Александра Юдина начала свой рассказ со своего детства в их фамильной усадьбе под Курском, сама того не ожидая, как еще живы были в ее памяти некоторые события того времени. Маргарита узнала, что, оказывается, ее дед, Александр Иванович Юдин, был не только помещиком, но и местным промышленником, работал всегда много и честно, при возможности старался понапрасну не обижать своих крестьян и рабочих. За что они ему были искренне благодарны и очень уважали его. Революцию, как многие из его сословия, не принял. Новую власть всей душой ненавидел, и когда началась гражданская война, то он и его близкий друг, граф Заславский, сочли своим долгом идти сражаться против большевиков, записавшись в армию Антона Ивановича Деникина.

– Перед тем, как опять отправиться на фронт, мой папа приказал маме и нам с сестрой уезжать в одно из самых надежных на тот период мест – в Батум (теперь Батуми). Там я встретила твоего отца, понтийского грека Вазилиса Савулиди, и без памяти в него влюбилась, да так, что отказалась уезжать с мамой и сестрой во Францию.

– Теперь мне все ясно, в кого я такая смелая и отчаянная! В тебя, мамочка! – История любви ее родителей казалась Маргарите почти нереальной, больше похожей на сюжет из кинофильма. Она, богатая и знатная, бросает все ради любви к красивому, бедному юноше.

– Да уж… отчаянная… – задумчиво произнесла мама. – Только дело в том, что я тогда еще свято верила, что мы с Василием поедем к моим в Ниццу. Не получилось! Поверь, мне было очень тяжело жить в разлуке с моей семьей. Я разрывалась между своими близкими и мужем и, в конце концов, все же, выбрала Василия.

– Ты потом об этом горько пожалела, мамочка?

– Нет, что ты, доченька! Отец твой был замечательным человеком, очень любил меня и вас с Димкой тоже, все делал для нашего благополучия. Поэтому прошу тебя, Марго, никогда не смей думать плохо и осуждать твоего отца. Да, он так и не позволил мне уехать из Советского Союза, но я же знала с самого начала, за кого я выхожу замуж, что после того, как Василий стал убежденным коммунистом, он никогда не изменит своей Родине! Но теперь, доченька, все будет по-другому, – с каким-то облегчением произнесла последние слова мать.

– Ты не первый раз мне говоришь эту странную фразу, мама! Давай, говори мне, в чем, собственно, дело?

– Маргоша, я решила эмигрировать к своим во Францию, я уже несколько раз подавала прошение об отъезде. До сих пор положительного ответа не получила. Но, все же, я не теряю надежды, потому что ходят упорные слухи, что скоро Брежнев разрешит определенной категории лиц уезжать из Союза. Как я уже тебе говорила, твоей бабушки, Валентины Сергеевны, и твоего дедушки, Александра Ивановича, уже нет в живых, но живы моя сестра Ксения с ее мужем и детьми и единокровный наш брат Александр. Я очень хочу остаток моей жизни провести с ними, ты меня понимаешь, Марго? Ты поедешь со мной, доченька? – с надеждою в голосе спросила Александра Юдина.

– Конечно, мамочка, даже не сомневайся в этом! – Марго на Родине тоже ничего не держало: папы и брата уже не было в живых, Крамского – тоже, а про существование Алика ей как можно быстрее надо забыть – что попусту рвать себе сердце?!

– К тому же, я хорошо помню, что обещала папе никогда тебя не оставлять одну!

– Я очень рада доченька, что ты меня поняла. Спасибо тебе за это! Пойду, перекушу чего-нибудь на кухне. Проголодалась я что-то с дороги.