Просто Маша (СИ)

Так, что тут у нас? Текст английский, но читается странным образом как родной. Слова только иногда как будто прыгают. Пятое мая семидесятого. С днем Печати, товарищ бывший редактор факультетской стенгазеты. Чаю, что ли, поставить? Живот вывел голодную руладу — надо бы заняться питанием, для начала своим собственным.

Черт! Я подскочила и едва не хлопнула себя по лбу. Адрес-то на доме должен быть! Тут же, я надеюсь, не как в Лондоне… Торопливым шагом выскочила обратно на улицу — таблички не было! Это что, традиция такая? Пришлось немного пробежаться по улице, пока не заметила скромный серый прямоугольник возле чьей-то входной двери. Тупик Прядильщиков, ага.

Мелкой рысью рванула обратно — на улице постепенно светлело. Затворив за собой дверь, обессиленно прислонилась к ней. Дышала как загнанная лошадь, только что не хрипела. Да, Эйлин, немудрено, что тебя любой пальцем переломит. Зато теперь я более-менее представляю, что к чему. Ну… скорей думаю, что представляю, но все же.

Сыночку Эйлин сейчас десять, до Хогвартса целый год плюс лето, лето… лето… о, так он, может быть, еще не встретил эту свою роковую рыжую! Впрочем, зачем я так про ребенка? Но кажется, это я вовремя зашла. Достаточно времени промыть мозги, по крайней мере для десятилетки хватить должно. С моей мощностью — должна справиться.

Как же это неудобно, когда чайник — просто чайник, без свистка, — думала я, отхлебывая чай. Просто горячий черный чай без сахара, с каплей молока — нашлась и такая «роскошь» в допотопном холодильнике.

Однако молодой быть неплохо, правда, если тебя не метелят, вот как недавно. Потерла на тонком запястье синяки, явно от пальцев супруга. Ну ужо я тебе… Завтрак готовить? Кормить такого? Щас.

Но вот себя и ребенка я точно покормлю! Хм. А ведь Эйлин, кажется, с самого начала была на иждивении мужа… Жить на его же деньги и не… Ладно, накормлю. А потом той же самой сковородкой и приложу, если что. Пусть только попробует задираться, все, батенька, кончилась твоя вольница. Теперь будут трудовые будни! И кто не спрятался, я не виновата.

Ревизия на кухне много времени не заняла. Засушенные куски и корки хлеба были собраны в приличную горку, мука просеяна, картошка в мешке в углу перебрана, а в холодильнике кроме молока нашлось полдюжины яиц. В кривом шкафчике были крупы и, кажется, макароны. Надо будет все перебрать. Стеклянная банка с деньгами — на хозяйство, значит, все здесь, нормально, надо будет пересчитать. Куча пустых бутылок — отправить мужика сдать. Ну что, будем делать греночки. Дешево, много и сердито, то есть вкусно и питательно, конечно же. Жаль только, травок никаких… Зато кусочек старого сала. Ну-ка, понюхаем… Копчененькое? Вах!

О, перчик. Может, и мельничка где завалялась?

За окном почти рассвело, а я уже наработалась. И мельничку для перца нашла, и заначку сахара, и несколько бутылок вина, тоже понятно чью заначку. Продукты в порядок привела. Занавески сняла. Смотреть сквозь грязное окно было противно, но на эти тряпки — еще хуже. Устала, как негр на плантации, при том, что ничего особо не отмывала, не до того было. Так, вымела, немного протерла — только где топчусь да рабочие поверхности. Потому что терпеть не могу, когда под ногами что-нибудь похрустывает. Даже если это ледок на осенней луже. Только листьям шуршать можно.

Замочила овсянку в воде, а куски засохшего хлеба — в воде пополам с молоком — что поделать, его было мало, еще в кашу надо. Когда хлеб размяк, немного отжала и разложила по смазанной салом разогретой сковородке. В молоке разболтала пару яиц, соль, залила тонюсеньким слоем… Сглотнула — сейчас смолочу полную сковородку этой прелести!

Тобиас Снейп, проснувшись, не поверил собственному носу. В доме пахло… едой! Не горелой, не прокисшей — вкусной! Он сглотнул мгновенно набежавшую слюну и быстро оделся. Жена в спальню не приходила — но это было делом привычным, они уже несколько лет не спали вместе — она обычно устраивалась на диване в гостиной. Что-то с ней такое, что она решила приготовить завтрак?

Дверь кухни была распахнута, так что он увидел на столе большое блюдо с аппетитно поджаренными кусочками чего-то, а потом к нему обернулась жена, с аппетитом хрустящая таким же кусочком:

— Хочешь? — и протянула ему соседний кусок прямо со сковороды. — Горячие вкусней.

— Отравить решила, ведьма?

Она посмотрела на него, как на умалишенного, потом молча откусила немного, прожевала, проглотила и снова протянула ему.

Рука сработала сама, автоматически сунув это в рот. Ум-м, действительно вкусно! А жена поставила перед ним тарелку — чистую!

— А… э? — начал было он, но есть хотелось куда больше, чем выяснять отношения. Ужина-то вчера не было. Обеда, впрочем, тоже. Только пиво.

Гренок было много. Вкусных. И чай. Нормально заваренный чай, а не моча пожилой совы, как она ухитрилась? Что, еще и каша? Не сгоревшая? И вкусная?