Просто металл

— Что я могу ответить? С ребятами я, конечно, еще не говорила, и поэтому не могу за всех поручиться. Но то, что желающие ехать на Чукотку у нас найдутся, за это я ручаюсь.

«Комсомольцы — беспокойные сердца…», — грянула музыкальная заставка. Потом бесстрастный голос диктора произнес:

— Мы передавали…

— Вот так, — раздумчиво, снизу вверх глядя на поднявшегося Ивана, сказал Проценко. — А ты терем-теремок для них строить задумал.

Гладких не ответил, протянул руку за шапкой.

— Ты куда?

— Пойду в общежитие. Представляешь, какой там сейчас шурум-бурум, если кто-нибудь из ребят слышал передачу?

— Представляю. Только с чем идешь? «За» — агитировать будешь или удерживать?.

— Узнать надо прежде всего, что к чему. Может быть, кто-то с самого начала слушал и подробности знает. А нет, так придется стихию унимать. Ты же их знаешь! Найдутся горячие головы, которые за лозунгом: «Даешь Чукотку!» — все насущные дела забудут. Не пойдешь?

— Пойдем побалакаем. — Проценко встал, снял с вешалки телогрейку и, на ходу попадая в рукава, пропуская вперед Ивана, сказал: — Нет дыма без огня. Значит, был какой-то соответственный разговор на активе. Не сама же комсорг наша до Чукотки договорилась. В общем, я так разумею: рано мы с тобой, Иван Михайлович, участок друг другу уступаем. Что с ним будет теперь, еще вилами по воде писано.

— Не говори! Что ни день, то сюрприз какой-нибудь, — махнул Иван рукой. — А, да что там! Поживем — увидим…

А «шурум-бурум» был. Ребята сгрудились в комнате, где жил Геннадий, и наседали на него так, как будто это он должен был нести всю ответственность за каждое слово, произнесенное сестрой. Генка отбивался как мог:

— Ты на меня не кричи! — орал он на Чурикова, говорившего, как всегда, спокойно и тихо. — Я Клавку не инструктировал и даже радио не слушал. И, вообще, поскольку ты уже дядя, комсомольские штанишки тебе коротковаты. Так что можешь сойти за пожилого и семейного.

— Здесь ей кисло было! — возмущался Серков.

— Не надо все на язык пробовать, Коля, — с укоризной заметил Генка. — И потом, раз уж ты такой выдающийся гурман, то должен знать, что оленина это деликатес, а моржатина обладает рекордной калорийностью. О жареных куропатках я уже не говорю.

— Погоди, Генка, не паясничай. Все это еще как следует обмозговать надо, — остановил его Сергей.

Но где там — остановил! Генка моментально повернулся к нему:

— А вот — «не паясничай» — это уже из лексикона моей сестрички. И откуда оно у тебя берется? Ума не приложу. И, вообще, ребята, я подозреваю здесь заговор. Уж не придумал ли кто-нибудь Чукотку, как цель свадебного путешествия?

— Дурак!

— Ты скучный собеседник, Сережа, и я вряд ли буду у вас частым гостем.

Пришли Павел Федорович и Гладких.

— О чем совещание, хлопцы? — спросил Проценко.

Ответил Геннадий:

— Да вот, некоторые тут против себя родственников будущей жены неразумно восстанавливают.

— А если серьезно?

Серьезно же, как они и предполагали, речь шла о передаче по радио. Оказалось, что выступавший на собрании комсомольского актива секретарь обкома партии рассказал о результатах последних геологических изысканий на Чукотке, обрисовал перспективы развития золотодобывающей промышленности в Заполярье и под конец своей речи заметил, что областная партийная организация возлагает большие надежды на комсомольцев, на молодежь, на то, что они, как всегда, первыми двинутся на освоение новых промышленных районов. Как и следовало ожидать, это выступление секретаря обкома тут же нашло отклик. Несколько выступавших после него комсомольских активистов, в том числе и Клава Воронцова, заявили о своей готовности ехать на Чукотку, на открывающиеся там прииски.

— А я не понимаю, — сказал кто-то из ребят. — Как же так? Клава Воронцова — наш комсорг, и вдруг заявляет, что уедет куда-то, пусть хоть и на Чукотку. Выходит, она организацию бросить собирается? Это уже что-то похожее на дезертирство получается.

Сергей вступился:

— Из тыла на фронт не дезертируют.

Тогда возмутился Витя Прохоров:

— Вот ляпнул! Это что же, по-твоему, выходит, что мы тут в тылу окопались, да? Там — фронт, люди работают, а мы здесь персики разводим и на рынок их таскаем?

— Погодите, ребята, — остановил Гладких прохоровскую скороговорку. — Насчет фронта — тыла здесь товарищ действительно не очень удачно высказался. Да и вообще Воронцову, по-моему, обвинять не в чем. Она свое отношение к вопросу высказала, и для этого ей совсем не обязательно было советоваться с комсомольской организацией. Решать ведь все равно не она одна будет. Это она и сама понимает. Меня другое интересует. Вот Воронцова сказала, что на участке нашем, по ее мнению, и еще желающие ехать на Чукотку найдутся. Здесь она ошиблась или нет?

— А это каждый за себя решит, — ответил Чуриков. — Подумать надо.

Генка подтолкнул локтем Серегу-сапера и шепнул на ухо:

— Ты-то уже решил небось, а?..

Сергей смерил Генку уничтожающим взглядом.