Просто Наташа, или Любовь в коммерческой палатке

— У него нет рогов и не будет. Все, Валентин, мне пора. Завтра утром уезжаем в Москву, нужно еще собраться да лечь пораньше.

— С мужем? — недобро усмехнулся Плешаков.

— А это уже тебя не касается.

— Я, точно, дурак, отпустил тебя в Москву. Не думал, что так быстро выскочишь замуж за «мерседес». Я лучше о тебе думал, понятно? Но теперь еще не поздно получить то, что мне полагается. Ну, иди ко мне, Наташа, иди, не выдрючивайся. Не пожалеешь. Я скоро в Москву приеду, что-нибудь придумаем вдвоем.

Он попытался ее обнять.

— Отвяжись!

Распахнулась калитка, на улицу вышел Нигилист.

— Что такое, Наташа? Кто это?

— Дурак один, привязался… Ты не обращай внимания, он обкурился этой гадости, сам не понимает, что делает.

— Что тебе надо? — Нигилист повернулся к Плешакову.

— Бабу твою трахнуть, — нагло усмехнулся тот. — Она мне еще до Москвы обещала, да так быстро уехала, что не успела. А я не тороплюсь, мое от меня не уйдет.

— Как ты смеешь, негодяй? — закричала Наташа. — Когда я тебе хоть что-нибудь обещала? Попробуй только дотронься до меня, дурак!

— Он не дурак, — презрительно сказал Нигилист. — Он просто деревенское быдло, распоясавшееся быдло. Таких мы будем искоренять. Железной рукой!

— Ты — меня? Искоренять? Послушай, хмырь московский, я же тебе не все рассказал. Про бабу ты понял, да? А если ты возбухать станешь, я и тебе шарабан покоцаю, понял? Прямо здесь, если хочешь. Ну как, хочешь?

Нигилист без замаха ударил его в челюсть. Плешаков отшатнулся, потер пальцами ушибленное место и ринулся на Петра Яковлевича. Однако, сделав шаг, дернулся, будто на каменную стену наткнулся и рухнул на колени. Рядом с Нигилистом встал Ратковский. Наташа юркнула в калитку.

— Двое вас тут, да? И оба мужья? Ну, чуваки, я вас достану!

Он рванул на себе рубашку, взревел, вскакивая на ноги. В руке у него щелкнул нож с тонким выкидным лезвием.

— Убери нож, — резко скомандовал Ратковский, оттесняя Нигилиста к калитке.

— Ах вы, волки паскудные, — ревел Плешаков, надвигаясь на Ратковского, — фраера московские! Я вам, суки, покажу, куда приехали и кто здесь хозяин. Ратковский не двинулся с места, только быстрым движением руки распахнул свою кожаную куртку так, чтобы виден был пистолет в кобуре под мышкой.

— Не дергайся, парень, — равнодушно сказал он. — Ты, конечно, центровой здесь, но сегодня ошибся адресом. Не туда пришел.

— С-сука! Думаешь, пушки твоей испугался? Видал я такие пушки, на вокзале по сто рублей! Я и на пушке твоей распишусь этим ножичком, козел драный!

Ратковский ударил его ногой в пах так стремительно, что Плешаков не то что не увернулся — сам удар не увидел. Он несколько раз глотнул широко раскрытым ртом воздух и рухнул на землю. Нож упал рядом. Ратковский тотчас же отбросил его носком туфли в сторону, потом резко ударил Плешакова ногой по ребрам. Того будто пружиной подбросило вверх. Он корчился на земле, бормоча проклятия, а Ратковский стоял рядом и смотрел вниз.

— Этот пистолет настоящий, — спокойно сказал он. — И у меня есть разрешение Верховного Совета на него. Так что я сейчас просто пристрелю тебя, как собаку. Все свидетели покажут, что сделал я это в пределах необходимой самообороны. На ноже твои отпечатки. Вопросы есть?

Он достал пистолет, щелкнул затвором, опустил дуло вниз — оно смотрело прямо между глаз Плешакова. Тот понял наконец, что нарвался на профессионала. Заерзал, пытаясь отползти за свой мотоцикл.

— Ты что, чувак, ты что? — хрипел, дергаясь, как червяк. — Не стреляй, кореш, убери пушку. Ну, извини, прости, курнул я и дурь в голову ударила… не стреляй, корешок… я пошутил… гадом буду, пошутил…

— Ты давно уже гад. Ничего не могу поделать, начальник сказал — будем искоренять. Я думаю, он прав. А с твоими хозяевами, если они есть, мы договоримся.

— Я сам тут хозяин… Эй, начальник, — обратился он к Нигилисту. — Я же извинился, в натуре, скажи своему…

Нигилист, скрестив руки на груди, молча наблюдал за происходящим. Взгляд его был задумчив — ни злости, ни ярости, ни удовлетворения. Скорее — заинтересованность.

— Оставь его, Олег.

— Может, сломать руку или ногу? Чтобы в следующий раз думал, прежде чем разговор начинать, — усмехнулся Ратковский.

— Да ты что, чувак, совсем озверел, что ли? — Плешаков немного приободрился, понял, что стрелять в него не станут. — Слыхал, что начальник сказал?

— Он сказал, чтобы я оставил тебя, — пояснил Ратковский. — Теперь нужно выяснить, в каком состоянии тебя оставить.

— Все, Олег, все. Я думаю, он уже понял, что к чему.

— Понял, понял, — корчась, поднялся Плешаков. — Все нормально, Наташка… мы с нею давно знаем друг друга, я ж ее в Москву провожал. Ну, и теперь… досадно стало. Да ладно, дело прошлое. Ты ее муж, я ничего против не имею. Дело прошлое, завязали…

— Судя по твоему поведению, ты здесь лидер, — прищурился Нигилист. — К тому же, как я понял, куришь травку. Значит, знаешь, у кого она есть, а может, и у тебя самого, места у вас тут благодатные, конопля растет повсюду.

— Не понял…