Просто Наташа, или Любовь в коммерческой палатке

— Слушай, убери пушку, а? — просипел он чужим голосом. Как будто на середине песни Розенбаума сменил Малинин. — Я не притронусь к тебе, клянусь.

— На колени!

— Зачем? Слушай, что раскомандовалась? То встань, то — на колени, туда-сюда, туда-сюда… Давай, я сразу пойду.

— На колени, — повторила Наташа, плотнее обхватывая пальцем спусковой крючок. — Ты подлец, негодяй, изверг! Одно лишнее движение, и я стреляю. Между прочим, разрешение на оружие у меня есть. А доказательства твоей вины и дураку понятны. Ну?!

Радик нехотя опустился на колени, руки сам положил за голову.

— Хорошо, я виноват. Прости. Не надо стрелять, слушай. Ну зачем? Давай по-хорошему, да? У меня деньги есть, много…

Наташа осторожно, не спуская глаз с Радика попятилась к тумбочке, на которой стояли телевизор и магнитофон. Дрожащими пальцами вставила кассету, включила магнитофон на запись.

— Расскажи, что ты хотел сделать.

— Зачем, ну? Не надо ничего рассказывать…

— Расскажи! — взвизгнула она. — Или я убью тебя, гадину такую! Одним негодяем станет меньше! Ну?! Говори!

Сумасшедшие, ненавидящие глаза Наташи, ее растрепанные волосы, разорванная одежда, царапины на лице еще больше испугали Радика. Он, запинаясь, рассказал о том, что набросился на нее, хотел изнасиловать. Все рассказал. Потом, скрипя зубами, поклялся жизнью и здоровьем своей матери и своих детей, что до конца жизни не будет мстить Наташе, не причинит ей зла и никому не расскажет о том, что случилось.

— А теперь — пошел вон!

— Кассета? — хмуро спросил Радик, поднимаясь с колен.

— О ней узнают, если ты нарушишь свою клятву. Я тоже кое-что понимаю, на юге выросла. Пошел вон!

— Я куплю ее. Сколько хочешь?

— Пошел вон! — в третий раз крикнула Наташа. — Вон, вон! И никогда больше не приходи сюда. Никогда! Подонок!

Когда Радик ушел, Наташа заперла дверь и минут пять стояла, прислонившись к ней спиной — не было сил и шагу сделать. Потом она все-таки оторвалась от двери, шатаясь, прошла в комнату, открыла настежь окно, положила пистолет в ящик трюмо. Подумала, что надо бы сходить в ванную, и без чувств рухнула на кровать.

13

Добравшись домой, Валентин Плешаков первым делом достал с чердака обрез, положил под матрас. Жил он в кухне, как и большинство парней, ощутивших себя взрослыми, — вечером родители до утра перебирались в хату, можно было друзей пригласить и девушку привести. Полная свобода ночных действий, что и нужно молодому человеку, пока еще не построившему свой собственный дом.

Добирался Плешаков долго, почти двое суток, рискуя быть ограбленным, а то и убитым в пути, но не это его пугало. Страх, который родился на площади у Курского вокзала, обуял все его существо, истребил все другие страхи и даже элементарную осторожность — ведь в сумке лежала огромная сумма денег. Хотелось поскорее добраться домой, закрыться в кухне, зарыться с головой в одеяло — казалось, это и есть спасение. Другого — теперь он ясно понимал это — нет. Слишком подло он поступил, слишком крупного зверя раздразнил. Такие не прощают.

В который уж раз, будто молния, сверкала в мозгу мысль: какого хрена он сделал это? Все ведь было нормально, бабки приличные, здесь такие не получишь, возможность и дальше иметь каждый раз такие же, если не больше — нужно было только организовать это дело посолиднее. Так что же он сделал? Зачем?! Не было разумного объяснения, ослеп от злобы, не соображал, что творит. Все дни перед поездкой в Москву, как закроет глаза, так и видит: он, как червяк, извивается перед приезжими москвичами, умоляет пощадить. И это, может быть, слышит Наташа.

Не о деньгах думал, даже не о девках московских и не о Наташе — о том, как отомстить. Любым способом, но — отомстить. Казалось, придумал, как. Да, это — подлянка, а они с ним как поступили, фраера залетные? Уверен был, что у Наташиного мужа возникнут очень крупные неприятности, да и у телохранителя — тоже. Хоть менты ими займутся, хоть покупатели. Вот и отомстит за свое унижение. В любом случае накажет. Пока разберутся, что к чему, Валентин Плешаков будет далеко от Гирея, пусть попробуют найти. Как думал, так и сделал.

Но теперь было страшно. Полдня Плешаков провалялся на диване в кухне. Все силы истратил на дорогу, на мысли о том, что его поисками обязательно займутся и другие — покупатели. А они люди серьезные, наверное, связи и в Краснодаре имеют, значит, соваться туда бесполезно. Найдут. Сидеть дома тоже нельзя. Уж тут его точно найдут И обрез не поможет — взорвут вместе с обрезом.