Просто Наташа, или Любовь в коммерческой палатке

— Вышла потому, что не было другого выхода. И… еще причины были. Всего не расскажешь, — вздохнула Наташа.

— И почему твой Нигилист убежал, тоже не хочешь рассказать?

— Тоже.

— Кстати, вот что интересно. Как тебе удалось не подзалететь, Наташка? Неужели не хотела родить? Или такая умная?

— В этом вопросе — совсем дурой была. Но Сергей был очень внимателен, а Нигилист велел спираль вставить, он считал, что еще рано ему обзаводиться детьми. Все просто, как видишь.

— Я радовалась, что у тебя все так хорошо получилось, думала, хоть ты будешь жить красиво, а теперь мне грустно.

— Ничего ты не радовалась, Ирка. Знала, что так получится, тебе ведь Нигилист сразу не понравился. А я вот наоборот, переживала за тебя, а теперь рада. Не забудь на свадьбу пригласить. Да хоть бы познакомила со своим Аристархом. Не беспокойся, не отобью.

— И не думаю беспокоиться. Знаешь, приходи ко мне завтра вечером, у него нет спектакля, он прибежит ко мне. Вот я вас и познакомлю. Придешь?

— Завтра? Не знаю…

— Ну что, огорчила я тебя? Совсем грустной стала…

— Когда-то нам обеим все время было хорошо, помнишь? И казалось, всегда так будет. Не получается, да?

— Когда-нибудь получится, — ободрила Ирина. — Я думаю, скоро. Ты подумала о своем Нигилисте и расстроилась?

— Я подумала о своем Сереже…

2

Лариса ударила пальцем по клавише компьютера, поняла, что снова ошиблась, и, закусив губу, со злостью выключила умную машину. Ничего не получается! За что ни возьмется — все валится из рук! Ну, не любит он ее, не любит и все! Даже просто как женщина она его не интересует. И ведь нет у него другой, нет, проверяла, следила. Уж как старалась в последнее время — приходила, раздевалась, кружилась перед ним, любой другой мужчина глазами бы пожирал красивое тело — а он и не смотрит. Белье сексуальное, в специальном магазине купленное, надевала, чулки стала носить — все без толку!

Может, он импотентом стал? Предлагала сходить к сексопатологу, профессору, самому дорогому — только усмехнулся в ответ и попросил больше не говорить на эту тему.

На какую же тему с ним говорить?! Что еще можно сделать? Она старается, а он сидит, уткнувшись в книгу, а потом скажет: ты извини, Лариса, я сегодня неважно себя чувствую, иди домой.

Вот так муж! Послать бы его к черту, забыть, вон, Валет, как увидит ее, так глазки туманом подергиваются, вспоминает, еще хочет встретиться. А она только и думает о Сергее! И никак, ну никак не может выбросить его из сердца! И чем равнодушнее он к ней относится, тем больше она думает о нем, тем сильнее хочет быть с ним рядом — даже с таким, спокойным, холодным. А это мука — невыносимая!

Вот сидит за своим рабочим столом и сосредоточиться не может. Какая уж тут работа!

В комнату вошел хозяин фирмы «Кондор», в которой служила Лариса, Василий Иванович Садовников — высокий, широкоплечий мужчина лет сорока с густыми черными бровями на одутловатом лице, про таких в народе говорят: мордастый. Остановился у стола, за которым сидела Лариса, посмотрел на выключенный компьютер.

— Проблемы? — Голос у него был жесткий, чувствовалась номенклатурная закалка.

— Как и у всех, — пробурчала Лариса, включая компьютер. — Как можно спокойно работать с таким балансом? По-моему, Василий Иванович, вы ошиблись в выборе программы.

— Права, — кивнул Садовников. — На этом деле мы прогораем потихоньку. Пора переключиться. Есть предложения?

— Есть. Азиатская бытовая техника. Дешево и сердито. Но для этого необходимы средства.

— Кое-что у нас есть. Кое-что будет. Знаешь Нигилиста, Петра Яковлевича?

— Слышала, — насторожилась Лариса. — А что?

— Завтра прибывает крупная партия финского «Мальборо», он мне по-дружески, мы когда-то вместе в ЦК работали, дает на реализацию, если смогу сделать это быстро. За день-другой, пока он будет в Германии. Десять процентов — наши комиссионные. Миллион пачек.

— Если отдать по восемьдесят пять рублей, это будет… восемь с половиной миллионов — наша прибыль. С учетом того, что есть, — неплохо, — оживилась Лариса.

— А если по девяносто отдать, а сказать, что по восемьдесят пять, наш навар будет восемь с половиной плюс пять миллионов. Еще лучше. Так?

— Так-то оно так, — замялась Лариса, — но, насколько я знаю, Нигилист очень не любит, когда его обманывают. Если узнает — нам несдобровать. Вы же понимаете, в таких делах все строится на доверии. Раз обманешь — никто с тобой работать потом не станет, да еще штрафные санкции навесят.

— Как узнает? Накладные мы оформим сами, расплатимся налом.

— Продать в Москве крупную партию так быстро — очень сложно, Василий Иванович. Но продать так, чтобы цену утаить, — совсем сложно. Я не знаю таких покупателей.