Просто неотразим

Джорджина покосилась на дочь, которая сидела с ней рядом и была пристегнута ремнем безопасности. Девочка усердно раскрашивала рисунок с малышками Маппет. На ее лоб падала тень от козырька черной бейсболки с улыбающейся круглой рожицей, на носу сидели большие детские синие солнечные очки. Была суббота, поэтому ее губы имели ярко-красный цвет. Эти ярко-красные губки были сомкнуты, и в салоне «хонды» царила благостная тишина.

Начало путешествия было вполне приятным, но потом где-то в районе Такомы Лекси принялась петь. Она пела… пела… пела громко, повторяя все одну и ту же песенку. Пела она очень долго.

Когда Джорджина уже стала прикидывать, сколько лет ей осталось ждать до того момента, как Лекси уедет в колледж, пение прекратилось. Джорджина почувствовала угрызения совести за свое желание выкинуть дочь из гнезда, и она назвала себя плохой матерью.

Но тут начались бесконечные вопросы. «Мы уже приехали?», «А сколько еще ехать?», «А где мы сейчас?», «Ты не забыла взять с собой мое одеяло?» А потом Лекси заинтересовалась тем, живут ли по соседству с Джоном какие-нибудь дети и если живут, то много ли их, и сколько им лет.

Наконец они добрались до Кэннон-Бич.

Джорджина бросила взгляд на часы. Ей с детства привили пунктуальность, и обычно она никогда не опаздывала. Однако сегодня она оказалась на месте на целых полчаса раньше назначенного. Вероятно, оглушенная пением Лекси, она где-то слишком сильно придавила педаль газа.

Джорджина сверилась со схемой, которую ей нарисовал Джон, и поехала вдоль видавших виды домиков, втиснутых между прибрежных гостиниц. Один раз она остановилась, чтобы прочитать его пометки, сделанные размашистым почерком, а затем повернула на утопающую в зелени улицу и, как того требовали указания, поехала прямо. Дом она нашла без проблем и остановила машину рядом с темно-зеленым «рейнджровером», который был припаркован на площадке у белого одноэтажного дома с острой крышей. Деревянное широкое крыльцо, выкрашенное в светло-серый цвет, пряталось в тени сосен и акаций. Джорджина оставила вещи в багажнике и, взяв Лекси за руку, направилась к входной двери. С каждым шагом ее сердце билось все чаще. И с каждым шагом ее сомнения в правильности принятого решения возрастали.

Она надавила на кнопку звонка, потом несколько раз постучала. Но дверь не открывалась. Посмотрев на схему, Джорджина еще раз внимательно ее изучила. Если бы схему рисовала она, она бы измучилась от неуверенности, которую обычно пробуждали в ее душе опасения, а вдруг она снова поменяла местами цифры.

– Может, он спит? – предположила Лекси. – Может, надо войти и разбудить его?

– Вполне возможно.

– А может, он забыл? – встревожилась Лекси.

– Вряд ли, – ответила Джорджина и, повернув ручку, открыла дверь.

«А что, если он действительно забыл? – спросила она себя. – Может, он сейчас спит в одной из комнат? Или принимает душ… с женщиной?» Ведь она приехала раньше времени. Что, если он лежит в постели в объятиях какой-нибудь доверчивой красавицы?

– Джон! – позвала она, входя в прихожую.

Держа Лекси за руку, Джорджина прошла в гостиную, и ее ноги утонули в толстом ковре. Она обнаружила, что дом отнюдь не одноэтажный, как это показалось ей снаружи. Джорджина увидела две лестницы: левая вела вниз, а правая – вверх, на галерею. Дом стоял на склоне холма, обращенном к пляжу. Задняя его стена состояла из массивных окон с рамами из выбеленного дуба. В крыше над гостиной располагались три световых люка.

– Ух ты! – восхитилась Лекси, кружась и оглядываясь по сторонам. – А Джон богатый?

– Похоже, что да.

Мебель была современной, из выбеленного дуба и металла. Мягкий многосекционный диван, обитый темно-синей тканью, стоял так, чтобы с него можно было любоваться океаном или смотреть на огонь в камине, находящемся слева. Над камином висела большая фотография деда Джона с огромной пойманной рыбиной. Хотя Джорджина давно не видела Эрни, она сразу узнала его на снимке.

– А вдруг Джон где-нибудь упал? – забеспокоилась Лекси, отодвигая одну из раздвижных дверей в гостиной. – Может, он сломал ногу или порезался?

За дверью оказалась полукруглая плоская крыша, на которой была устроена терраса. С террасы открывался вид на океан.

– Джон! – позвала Лекси. – Ты где?

Джорджина полностью открыла дверь, и в комнату ворвался воздух, напоенный запахами моря и наполненный звуками океана. Выйдя на террасу, она с наслаждением вдохнула этот воздух. Может, неделя в таком красивом доме, в таком восхитительном месте и не будет ей в тягость, решила она.

Джорджина ощутила, как пол террасы задрожал, и услышала доносившиеся издали тяжелые и глухие удары. Затем эти удары превратились в шаги на лестнице, и на террасе появился Джон. Намокшие от пота волосы были примяты желтыми наушниками, а нижнюю часть лица скрывала темная щетина. На Джоне была майка, такая короткая, как будто ее специально обрезали ножницами. Джорджина даже удивилась, зачем Джон надел ее. Его обнаженный живот был плоским, вокруг пупка курчавились волосы, узкой полоской уходившие в темно-синие шорты для бега.