Просто Она

Он меня оттолкнул. А потом схватил как безумный и мы целовались, долго. Сладко.

Потом одновременно просили прощения.

Я – за то, что повела себя как дура, не ответила адекватно на его сообщение, не свела все в шутку, не выслушала, не позволила сказать ни слова в оправдание.

Он… не знаю за что просил прощения он. Может, за все сразу?

Ну… Ему ведь на самом деле было за что просить прощения?

Это он уехал ни слова не сказав…

Но мне очень хотелось уже забыть, перевернуть страницу.

Я помнила, что он потащил меня к своему «мерседесу», потом – провал, наверное, уснула.

Потом…

Потом мы целовались на парковке. И в лифте. И в холле.

И, когда зашли в апартаменты он прижал меня к двери и…

- Милая, нам срочно нужно в душ. Я не могу вот так тебя… На мне тонна пыли еще с Манхэттена…

И в душе мы тоже просто целовались.

И в спальне, когда он принес меня и положил на кровать, мы тоже просто целовались. Потому, что я дико хотела спать и видела, что он тоже держится изо всех сил.

Мужской кодекс, видимо, не позволял ему сказать мне:

«Прости, детка – р-р-р! – я смертельно устал и не готов к подвигам, давай отложим секс на утро?»

Мне пришлось его спасать.

- Я умираю, как хочу спать.

- Спи малышка. – и вздох облегчения, который он хитро прикрыл поцелуем.

 О, да! Иногда прекрасной даме приходится выручать рыцаря.

Ах, как же приятно было засыпать в его объятиях! Прижимаясь к его обнаженному торсу, чувствуя крепость мужского тела!

Пресс, кубики, грудные мышцы, косые мышцы живота, клином уходящие в пах – месяц я бесилась от того, что так хорошо успела изучить его тело и не могу выкинуть его из памяти. Месяц вспоминала как это было и как могло быть.

Но…

Мы реально устали и лучше нам было сначала отдохнуть.

Я думала, что у нас еще будет время для всего остального. Горячего, потного, страстного, завораживающего, сводящего с ума.

По крайней мере я на это надеялась.

Хотя…

Ему могли позвонить и потребовать срочно вернуться в город американской мечты.

Я скрестила пальцы засыпая – хоть бы эта моя мысль никак себя не проявила! Только бы не сбылось! Только бы не сбылось!

Мне ведь хотелось, чтобы сбылось совсем другое!

- Мы так и будем с тобой соблюдать правило первой ночи?

Я не успела проснуться до конца и не понимала, что он имел ввиду.

- Ну, ты не дала мне в первую ночь в прошлый раз и вот опять.

- В этот раз ты не дал мне!

- То есть как?

- Ну… пыль Манхэттена оказалась слишком тяжела.

- Ах так? То есть ты считаешь, что это я слился?

- А разве нет? Где брутальный рык – сон для слабаков, детка?

- То есть называть тебя деткой все-таки можно?

- Попробуй!

- Детка!

Я занесла руку, чтобы двинуть его в плечо и тут же оказалась прижатой к матрасу.

- Я помню, что ты любишь пожёстче, детка.

А вот коленки почти в пах он не ожидал и застонал жалобно…

- Что ж ты творишь, фея! Лишаешь сама себя удовольствия!

- Думаешь? По-моему, это удовольствие слишком много болтает.

- И то верно. Много. А ведь вчера я дал себе слово молчать и действовать. А Устюговы свое слово держат.

- Ой ли?

Больше он и правда ничего не говорил. Почти. Ну то есть…

Нет.

Был страстный шепот.

Непристойный. Горячий.

В процессе он описывал все, что хотел со мной сделать, когда я так подло проигнорила его месседжи.

Я проигнорила? Жаль я не попала коленкой куда надо.

Или не жаль.

Потому, что та самая штуковина нужна была мне в рабочем состоянии.

Очень нужна!

Мы как-то обоюдно решили задвинуть прелюдию в сторону, несколько поцелуев, его руки, растирающие смазку и глубокий толчок, удовольствие от которого маслом растеклось по моей коже.

- Как же в тебе ох…рененно, малышка…

Как же охрененно, когда ты во мне! – хотелось ответить, но я промолчала. Пусть не зазнаётся!

- Как же я проголодался за этот месяц!

Что? Он месяц там ни с кем? А как же Элис?

Да, я слышала, что сказал его брат, Элис просто подруга, но…

Его толчки были длинными, глубокими, острыми. Он почти вытаскивал член, оставляя во мне головку, и снова въезжал на полную длину, касаясь мошонкой промежности. И от каждого движения шла волна обжигающего удовольствия, от которой кружилась голова.

Одной рукой он упирался в матрас, а второй прижимал меня к себе, успевая ласкать пальцами мою кожу.

Его губы сначала атаковали мой рот, властно, даже грубо, потом спустились ниже, к ключицам, к плечам, облизывая, прикусывая, оставляя метки.

Он словно рисовал на мне карту эротических военных действий, отмечая местечки, на прикосновения к которым я реагировала острее и ярче.

Я стонала, и где-то в глубине сознания билась мысль – а ведь я раньше и не подозревала о том, что стоны могут увеличивать удовольствие! Я ведь на самом деле раньше и не стонала особенно, и тем более не кричала!

А с ним…

Каждый звук, каждый стон словно умножал кайф, делая его еще слаще, еще острее.

- Малышка, ты можешь громче, я знаю… Ты у меня офигеть какая громкая!

Да, я могла громче! Я хотела громче!

Особенно когда его пальцы опустились на мой живот, примяли, путешествуя ниже и ниже, к тугой горошинке клитора.

Мамочки, как же это было хорошо!

Я кричала. Правда кричала так громко, что у меня горло саднило! Долго, мучительно долго, невероятно хорошо!