Просто плохо (СИ)

Очень посмеялся, когда увидел, что вычертил Туманов у меня на груди. Свои инициалы.

На руке, которую сжимал Денис надолго остался темно-синий синяк, опоясывающий запястье, как браслет.

***

Я не был в состоянии вести машину, заказал такси. На входе в клуб меня придирчиво ощупали охранники, и я понял, что Туманов здесь. Поселился он у нас, что ли? Ноги понесли меня в гримерку, но охранник перехватил мою руку:

— К хозяину, — от боли я скривился, но кивнул.

Туманов был в прекрасном расположении духа. Улыбался, шутил с Денисом, с удовольствием наблюдал за представлением. Одет он был привычно – жутко дорогой костюм, белая рубашка. Смотрит на меня пытливо, так въедливо, что кровь стынет. Мягко растягивает губы в улыбке:

— Привет. Как самочувствие?

— Спасибо, — сдержанно отвечаю. – Хорошо.

— Ты быстро оклемался.

Киваю. Денис пристально на меня смотрит.

— Ты будешь сегодня танцевать?

— Да.

— Точно?

— Да.

— Я жду, — он откинулся в кресле. – Потом подойди. В гриме.

В гримерке пусто. Ринату я послал по телефону. Рассудив, что лучше мне с ней не общаться. Она звонила несколько раз, писала, даже приезжала. Вот тогда-то я ее и послал. Переодеваюсь, маскирую синяки пудрой. Порезы на груди легко прячутся бусами, разноцветными и переливающимися. Раны на самом деле не такие глубокие, как казалось там, на столе. Подвожу глаза, вырисовываю губы. Я похож на блядь. Когда трахают больше, чем один за раз, то это уже шлюха? От невеселых дум отвлекает Михалыч. Просачивается, садится на стул в углу, грустно на меня смотрит:

— Во что ты вляпался, Ами?

Блядь, Сашка я, Сашка. Но поправлять нет сил. Глухо роняю:

— Ни во что.

— Ами, Туманов тут поселился. И, чувствует мое сердце, только ради тебя.

Смотрю на пузо Михалыча, обтянутое рубашкой, на пиджак, который ему мал, и топорщится во все стороны. На его блестящую лысину. Михалыч несколько лет назад спас меня тем, что дал мне работу. Вывел на новый уровень. Благодаря ему я не сдох тогда, когда от меня отказались все родственники, потому что я гей. Они тогда так себя проявили – выкинули меня на улицу. Мама, отчим, сестра даже не вспоминали о моем существовании все это время. Конечно, родители воспитаны в СССР, где даже не было секса. Сказали – позор. И я в ответ показал им средний палец. В клубе я был собой. Танцевал для себя. Я любил свою работу. Когда-то.

— Все хорошо, Михалыч, мы нашли с ним общий язык.

Дальше мой выход. Не смотреть в зал. Слушать музыку. Ее тепло, обволакивающее, нежное. Она руководит мной. То, что я делаю, рождается помимо моей воли. Танец – это жизнь.

Но он рано или поздно кончается. Я без эмоций иду к Туманову. Не захожу в гримерку, чтобы смыть пот, текущий с меня рекой, как он и просил. Денис отодвигает мне стул, падаю на него. Все еще тяжело дышу. Туманов привычно курит, будто бы и не замечает, что я тут.

— Можно попить? – тихо прошу я. В горле пересохло.

Мужчина отдает мне свой стакан, и я залпом его выпиваю.

— Еще?

— Нет, спасибо, — я сама вежливость.

— Ты красиво танцуешь. Не хочу тебя калечить. Ты будешь послушным мальчиком?

Я знаю, что это не просто вопрос. Это будто контракт между нами. Скажу да - подпишусь. Нет – тоже подпишусь. Просто киваю. Да, я буду послушным. Да, с меня хватит унижений. Да, я боюсь за жизнь Ринаты и Али.

— Молодец, — как он может так безмятежно улыбаться? – Я буду приходить каждую пятницу. Танцуй для меня.

Снова киваю. Он сидит до конца шоу, которое, наверное, видел уже раз десять. Денис стоит позади меня. Близко. Будто боится, что я что-то сделаю его хозяину. Но я уже ничего не сделаю.

***

Каждый рассвет не похож на предыдущий, да? И что за умник это сказал? Они все для меня на одно лицо. Просыпаюсь в холодном поту посреди ночи и не могу больше уснуть. Лежу, жду солнце. Как обозначение конца моего кошмара. Но оно не согревает. Отражается от недавно выпавшего снега, печально и безразлично, словно это и не его работа дарить нам тепло. Я бы даже сказал — брезгливо.

Считаю недели по пятницам. Пятница – значит, неделя подошла к концу. Каждую пятницу я выступаю. Каждую пятницу после выступления я иду к нему. Сажусь за его столик, где меня уже ждет вода. Он никогда ничего не заказывает в самом заведении. Только берет с собой. Опасливый. Денис привычно позади меня. Он действительно опасается, что я что-то сделаю его хозяину?

Иногда Туманов берет меня в другие клубы, загородные дома. Ему нравится, когда я танцую для его партнеров или друзей. Хотя я сомневаюсь, что этот человек может кого-то назвать своим другом.

Рината уволилась из клуба. Не знаю, что с ней и где она. Даже не вспоминаю наш глупый перепихон по пьяни. Михалыч ругается, что я занимаю один гримерку, выступая лишь по пятницам.

А мне все равно. Вообще.

Прихожу домой. Сажусь за телевизор и не помню ничего из того, что смотрел. Понимаю, что, наверное, меня сломали. Как-то странно. Я же хотел заставить Туманова убить меня. Избавиться от всего этого. Почти получилось…

Я даже не хочу умереть больше.