Просто поход

— Так! — заметил доктор, — либо ребра, либо хрящи, все же пострадали! Придем в базу, так сразу в госпиталь! — не терпящим никаких возражений тоном заявил старший лейтенант.

— Палыч, не бунтуй! Доктор сказал в морг, значит — в морг! — встрял Петрюк.

— Типун вам на язык, Павел Анатольевич! Еще раз при больном такое услышу, так сразу наверну, чем ни попадя! — пообещал Венценов.

— Это кто — больной? Егоркин? Да ему сейчас стакан залудить — и он без элеватора, вручную, свою РБУ-шку перезарядит! — похвастался своим другом кок-инструктор.

— Стакан-то? Не многовато будет? — усомнился Венценов.

— Ну, доктор, вы-то у нас — новичок, простительно, так я вам вот что скажу — а Петрюк глупости или чего там лишнего не скажет! Возьмем обычный чайный, или там граненый стакан. Сколько шила, водки или коньяка в него ни вливай, он остается трезвый — как то же самое стекло! Правильно? Ага! Вот так же и наш уважаемый старший мичман Егоркин — он сам, как тот стакан! Вот как! — вывел Павел Анатольевич мудреное логическое доказательство.

Доктор с сомнением, явно недоверчиво, покачал головой. Слыхал он такие байки, видал он такие еще «луженые глотки», но…

— Это сомнительная похвала! — заметил Андрей Крутовский. — Сейчас придем в базу, а Арсений Сергеевич Авиценов отправит нашего Палыча в психиатричку в наркологическое отделение…

— Вы мне льстите, сэр, всего лишь — Венценов!

— Да? Что вы говорите!? А, знаете, очень похоже! — дурачился минер, которого продолжал терзать внимательный доктор. (Все-таки Андрея хорошо побило!). Лучше смеяться, чем материться, считал Крутовский. «Однако, мат помогает все же лучше» — уверенно подумал Егоркин. У всех уже был собственный опыт ранений и травм.

— Спасибо! Не пропали даром труды моих преподавателей! Оценили! — отвечал доктор в тон Андрею.

В этот момент корабль опять повалился на борт, со стола в амбулатории полетели какие-то банки и склянки, ручки и железяки, что-то разбилось…

— Да, джентльмены рязанские, про шторм-то забыли за реверансами! — подколол офицеров Петрюк.

— Докладывать-то будем? — спросил старший лейтенант Венценов.

— Про что? Ах, про это? Давай потом! Штормяга какая, море раздухарилось не на шутку, командиру не до того… И Тихов на ходовом уши растопырил, а он долго не думает… Тогда тебе тоже перепадет — так, на всякий случай! Да, ну а что, собственно, произошло-то? Пять синяков и тройка ссадин? Замнем! — про рваную рану на собственной руке минер скромно умолчал.

Доктор проявил свойственную мягкость характера и… согласился. Героическим, и даже — просто неординарным поступком, Крутовский свой «полет» за Фоксиным не считал, подумаешь! И теперь, совершенно искренне, хотел, чтобы об этом приключении узнали попозже. Нет, конечно, «заложат»-то обязательно, но вот бы попозже?

Тем временем мичмана ушли в каюту к Петрюку — сушиться, переодеваться и… глушить злобное урчание желудка у Егоркина. Петрюк притащил ему полбачка плова, в который щедро, большими кусками, была вложена коком, настоящим узбеком из самого… Питера (вот так вот, дожили!), хорошая, жирная говядина со специями. Палыч сам принес еще миску соленых помидоров и хлеба. Звали с собой и Крутовского, но от запаха жирной пищи его стало немного подташнивать. Не то, чтобы очень… но сейчас он предпочел бы мясу черный хлеб и соленые огурцы, которых в бочке за время шторма изрядно поубавилось… Так же как и желающих плотно пообедать или поужинать — и среди офицеров, и среди команды. Обычный аппетит унес куда-то затянувшийся шторм…

Командир сквозь пелену и мрак клочьев водяной взвеси, пытался разглядеть что-то, ведомое лишь ему одному! Вдруг он обнаружил траулер, шедший прямо на скалистый берег, о который разбивались крутые волны.

— Так-так-так — протянул он, не отрываясь от окуляров визира. — Куда его хрен несет, интересно? Вахтенный офицер! Вызывать светом, докричаться по «Рейду». Дайте красные ракеты в его сторону!

— Н-н-да, и радостно примет героев на камни… родимая наша земля… — сквозь зубы Караев тянул что-то из своего репертуара: — Прям на камни — вдрызги киль, — И кораблик весь в утиль!

— Хэ, — сказал Тихов, — тебе поэтические лавры покоя не дают! — и осуждающе покрутил он головой.

— Нет, не люблю лавровый лист даже в супе, а не то, чтобы на голове!

— Товарищ командир, рыбак на связи! — доложил вахтенный офицер Журков.

Тихов тут же отобрал у него микрофон и заорал, как обычно, драматизируя ситуацию. Но там видно, уж «проснулись» и здорово вздрогнули.

— От «рыбака» до береговой черты — меньше полутора миль, а там еще и отмели и камни! — доложил штурман командиру.

— Во дают, орлы! — удивился тот. И вспомнил, что тут, по берегу, уже довольно памятников в виде ржавых остовов таких «орлов»!

«Рыбак» стал отворачивать, раскачиваясь на волне, и ложась на обратный курс, отчаянно борясь с ветром. Понемногу он упрямо удалялся от берега, где бился бешеный прибой. Опасность, похоже, миновала.

Капитан «рыбака» связался с «Бесшабашным» и стал требовать адреса и телефоны, грозясь поить офицеров до полного отвала всю жизнь.