Просто скажи «спасибо»

– Судя по всему, Глеб решил играть против отца. Метит на его место, и для свержения ему нужна информация. Лишние свидетели ни к чему, да и мало кто настолько глуп, что пойдет против Тихонова.

– Глеб не дурак, чтобы без поддержки переть на Тихона.

– Поддержка у него есть, и нам она не по зубам.

– Тихон в курсе?

– Уже давно.

– Решил убрать пешку нашими руками?

– Он всегда играл по своим правилам, тебе ли не знать? Двое на первом этаже, ― отошел от окна Лекс. ― Один на кухне, второй на диване прямо под окном. Заходим с двух сторон, убираем тихо. Свята с Глебом на втором этаже, нельзя, чтобы его предупредили.

– Понял я, не надо так пристально на меня смотреть.

– Держи себя в руках, второго шанса у нее не будет. Глеб никогда не оставляет свидетелей.

Я напряженно кивнул, направляясь к двери. Дал знак Лексу, чтобы обходил дом вокруг. Мог бы вообще ничего не объяснять, друг друга мы знаем с детства, можно сказать, понимаем без слов. Слишком многое нас связывает: похожие жизни, властные безжалостные отцы, потеря матерей в раннем возрасте и возложенные на нас обязанности, навязанные, ненужные нам, но так необходимые нашим отцам. Только в одном они просчитались: отпустили нас служить, думали, хлебнем горя и быстренько вернемся под их крылышко. Просчитались. Отслужили, остались по контракту, вернулись не совсем бедными людьми, открыли свое дело. Громкие имена наших отцов были нам на руку, но и злоупотреблять этим мы не стали. Пробили дорогу в жизнь, уже не вдвоем ― целой командой, так и оставшейся сплоченной. Каждый занимался своим делом: развлечения, связи, недвижимость, охранное и детективное агентства. В этот раз наши отцы просчитались во второй раз, не взяв во внимание наших сослуживцев и их связи. Друг за друга мы стояли горой, поначалу больше они за нас. Палки нам в колеса вставляли часто и по большей части наши отцы. Было трудно, практически невыполнимо, но мы справились. Поддержка друзей, практически братьев, оказалась неоценимой. Змей, Аид и Ден обеспечивали нам защиту. Я и Лекс ― связи и финансирование.

Я действовал на автомате. Бесшумные шаги, легкий толчок. Дверь поддалась легко, но со скрипом. Смазанное движение слева, бросок, и тело оседает на пол. Рука соскальзывает с рукоятки пистолета, даже вытащить не успел. Стеклянные глаза уставились в потолок. Не испытывая ни жалости, ни угрызений совести, я вытащил нож, обтерев кровавые разводы об одежду. Мою девочку он не пожалел.

Из дверного проема показался Лекс, я даже не дернулся. Кухонный пол стопроцентно украшает точно такое же тело. Мы научились доверять друг другу, зная, кто на что способен.

Легкий кивок на ступени, ведущие на второй этаж. Двадцать две, сосчитал по привычке, важна каждая деталь, мало ли как обернется. Мы должны быть готовы ко всему.

– Сколько? ― ухмыляется Лекс, зная меня как облупленного.

– Двадцать две, ― на моем лице появляется такая же ухмылка.

– Привычка ― страшная вещь, ― отворачивается, серьезное лицо, собран как никогда.

Я даже благодарен ему за легкое подтрунивание. Лекс всегда знал, когда надо разрядить обстановку и переключить мое внимание на что-то другое. Несколько секунд, но они помогают не сойти с ума от постоянного напряжения.

Три двери. Не успеваем разделить их для осмотра. Тихие всхлипы доносятся совсем рядом, первая дверь. Напряжение достигает пика. Душераздирающий крик, переходящий в вой. Выдержка трещит по швам вместе с треском выбитой двери, так кричат только те, кто потерял надежду на спасение, громко, с отчаяньем.

– Не надо, ты обещал, ― раздался тихий голос, вырывая меня из воспоминаний.

– Прости, ― я разжал руку, поглаживая покрасневшие пальчики малышки. ― Прости, не хотел причинить тебе боль.

– Не страшно, так я, по крайней мере, могу хотя бы почувствовать, о чем ты думаешь, пусть и через боль, ― слова были пропитаны горечью.

– Мы справимся. Все будет хорошо, ― наклонившись, я поцеловал тонкие пальчики, которые еще минуту назад крепко сжимал, забывшись в воспоминаниях.

Нет сил смотреть на ее страдания. Рассеянный, невидящий взгляд бьет наотмашь. В ее слепоте виноват только я, только моя самоуверенность.

– Виноваты мы оба. Считай все произошедшее уроком. Я тебя не виню, если бы не ты, то я и мама были бы уже…

– Т-ш-ш, не надо. Я виноват, если бы ничего не скрывал, все закончилось бы хорошо.

– Рано или поздно чувство твоей вины разрушит не только тебя, но и все, что есть между нами. Просто забудь, отпусти и порадуйся тому, что ничего непоправимого не случилось. Как бы то ни было, ты успел, снова нас спас. Это ведь был тот Глеб, про которого ты говорил? Что с ним стало?

– Он больше не причинит вред ни тебе, ни Веронике. Он больше не опасен.

– Будет суд? Его посадят? Почему ко мне никто не приходил, чтобы задать вопросы?

– Иди ко мне, ― я перетянул Лисенка к себе на колени, устроившись поудобнее на кровати.