Просто вдвоем

Я уже седлал мотоцикл, когда услышал шум шагов по подъездной дорожке. Жаклин бежала ко мне, но меня не видела. Она смотрела на ступеньки, ведущие к моей квартире. Я двинулся навстречу, раскрыв рот, чтобы позвать ее, но тут она упала, и я заметил Бака. Волосы Жаклин были зажаты у него в кулаке. Черт! Только не это!

Он навалился на нее сверху, но она повернулась на бок и столкнула его. Поднялась и побежала. Он ринулся за ней.

В тот самый миг, когда ему почти удалось ее поймать снова, я схватил его, отбросил и встал между ними. Взглянув на Жаклин, я увидел, что ее грудь залита кровью. По кофточке расплылся огромный, страшный темный круг, похожий на смертельную огнестрельную рану. О боже мой, нет! Но она, глядя на меня расширенными глазами, быстро отползла на четвереньках. Если бы ее действительно ранили в грудь, пулей или ножом, она бы не двигалась.

Бак встал. Нос у него был расквашен. Так вот откуда пятно! Жаклин ему уже врезала.

Ну хорошо, сейчас добавлю.

Мои глаза уже почти привыкли к темноте, но осветительная система Хеллеров реагировала на движение. Сработал один из прожекторов, и на нас упал тусклый луч.

Темные глаза Бака смотрели сосредоточенно и упрямо. Он был трезв и двигался выверенно. Когда он попытался обойти меня (как будто надеялся, что я позволю ему просто так снова приблизиться к предполагаемой жертве), я загородил ему дорогу. Стоя спиной к Жаклин, я с точностью до дюйма знал, где она находилась. Я чувствовал ее затылком, как будто она была частью меня. Плотью от плоти моей. Кровью от крови.

– Ну, держись, вешалка слюнявая, – сказал Бак. – Тогда тебе повезло, что я был бухой, но сейчас я как стеклышко и сначала надеру тебе задницу, а потом всеми возможными способами трахну твою потаскушку – в очередной раз.

Лепет слабака. Он не понимал, что ему конец.

– Ошибаешься, Бак.

Я снял куртку и засучил рукава. Он замахнулся первым, я блокировал удар. Он, самонадеянный идиот, повторил попытку. Опять неудачно. Попер на меня и сделал очередное предсказуемое движение.

Кулаком по почкам. Ладонью по уху.

Бак сложился пополам и указал на Жаклин:

– Сука! Думаешь, ты для меня слишком хороша? Ты шлюха и больше ничего!

Он рассчитывал, что я сорвусь, но я удержался на грани. Теряя контроль над собой, люди перестают соображать и начинают делать глупые ошибки, которые им дорого обходятся. Я не хотел ошибаться. Мое самообладание останется при мне, пока этот скот не будет в полной прострации лежать на земле.

Когда он снова попытался меня схватить, я поймал его за руку и выкрутил ее. Он повернулся, помешав мне вывихнуть ему плечо, но тут я нанес свой первый настоящий удар, с удовольствием ощутив, как хрустнула его челюсть. Как только голова Бака вернулась в прежнее положение, он получил по зубам. Заморгав, Бак уставился на меня, ища слабое место. Не на того напал.

Взревев от ярости так, что перебудил, наверно, всю округу, он бросился на меня, и мы упали. Он успел пару раз удачно съездить мне по лицу, прежде чем я, перевернувшись вместе с ним, придавил его и использовал его же силу так, что он приложился головой – к сожалению, о газон, а не об асфальт. Поразительно, сколько неуклюжих громил попадается в эту ловушку!

Любоваться своей работой мне было некогда. Бак встряхнул башкой, пытаясь восстановить зрение, помутившееся от удара черепом. Я прижал его покрепче и врезал ему, вспомнив ужас в глазах Жаклин. Ее волосы, зажатые в кулаке этой скотины. Я услышал свое имя – Лэндон. Это было последнее слово, которое произнесла моя мать.

Я ударил Бака еще раз. Потом еще и еще. Останавливаться я не собирался.

Вдруг я почувствовал, что какая-то сила подняла меня и потащила в сторону. Нет! НЕТ! Я отчаянно замахал руками и ногами. Еще секунда, и я бы высвободился, но тут до меня донеслись слова:

– Перестань! С ней все в порядке, все хорошо, сынок.

Чарльз. Я перестал сопротивляться, он ослабил хватку, но продолжал меня держать, потому что я затрясся. Бак не двигался.

Я завертел головой, ища Жаклин, хотя и так знал, где она была. Как только Чарльз отпустил меня, я, шатаясь, подошел к ней и, дрожа всем телом, опустился на землю возле нее. Она посмотрела на меня широко раскрытыми глазами, и я увидел синяки на ее прекрасном лице. На скулах и подбородке были пятна крови.

Я поднес ладонь к уже распухавшей щеке, но Жаклин отпрянула. Я отдернул пальцы. Она боялась меня. Того, что произошло несколько минут назад. Опять. Я в очередной раз не смог защитить ее от опасности.

Но она приподнялась и сказала:

– Пожалуйста, дотронься до меня! Мне нужно, чтобы ты до меня дотронулся.

Я протянул руки, обнял ее и, сев на пятки, усадил к себе на колени. Испачканная блузка прилипла к груди.

– Его кровь? – на всякий случай спросил я. – Из носа? – Жаклин прижалась ко мне и кивнула, а после опустила глаза и содрогнулась от отвращения. – Молодчина! Боже мой, какая же ты у меня потрясная!

Передо мной была воительница в доспехах, забрызганных кровью врага, но вместо того, чтобы гордиться собой, как гордился ею я, и радостно бить себя в грудь, она в панике дергала свою блузку: