Просто вместе

Камилла устроила себе норку среди миллиона пестрых подушечек Сюзи, не прикоснулась к еде и выпила достаточно, чтобы смеяться в нужных местах.

Даже без диапроектора им был устроен сеанс "Знакомства с миром"…

– Арагон или Кастилия, – говорил Филибер…

– … – это сосцы судьбы! – повторяла она в качестве комментария к каждой фотографии.

Она была веселенькая. Грустная, но веселенькая.

Франк рано их покинул – ему предстояла "отходная" с коллегами, прощание с родиной…

Когда Камилле удалось наконец подняться, Филибер проводил ее на улицу.

– Все будет в порядке?

– Да.

– Вызвать тебе такси?

– Спасибо, не стоит. Я хочу пройтись.

– Ладно… Тогда приятной прогулки…

– Камилла…

– Да?

Она обернулась.

– Завтра… 17.15, Северный вокзал…

– Ты придешь?

Он покачал головой.

– Увы, нет… Я работаю…

– Камилла…

Она снова обернулась.

– Ты… Сходи туда вместо меня… Пожалуйста…

22

– Пришла помахать платком?

– Да.

– Мило с твоей стороны…

– Сколько нас?

– Кого?

– Девушек, явившихся помахать платочками и перепачкать тебя с головы до ног помадой?

– Смотри сама…

– Неужто я одна?

– Что поделаешь… – Он скорчил ей рожу. – Тяжелые времена… Хорошо еще, что англичанки такие пылкие… Во всяком случае, так мне сказали!

– Собираешься обучать их французскому поцелую?

– В том числе… Проводишь меня?

– Да.

Он взглянул на часы.

– Ну вот. У тебя всего пять минут, чтобы попытаться выговорить фразу из шести слов, сумеешь? Ладно, если шесть слишком много, я удовлетворюсь тремя… – пошутил он. – Но правильными, заветными, договорились? Черт! Я забыл прокомпостировать билет… Итак?

Тишина.

– Тем хуже… Останусь одиноким волком…

Он повесил свою огромную сумку на плечо и повернулся к ней спиной.

Кинулся на поиски контролера.

Она видела, как он убрал билет в бумажник и помахал ей рукой…

И "Евростар" побежал от нее прочь.

И она заплакала, глупая гусыня.

А он маячил вдали крошечной серой точкой…

У нее зазвонил мобильник.

– Это я.

– Знаю, номер высветился…

– Уверен, ты там сейчас изображаешь романтическую героиню, разнюнилась, захлебываешься слезами и соплями… Уверен, стоишь одна в конце платформы, как в кино, и оплакиваешь любовь, исчезнувшую с облачком белого дыма…

Она улыбнулась сквозь слезы.

– Вовсе… Вовсе нет, – наконец выговорила она, – я… Я как раз выхожу с вокзала…

– Врушка, – произнес голос у нее за спиной.

Она упала в его объятия и прижалась к нему крепко-крепко-крепко-крепко. До хруста в костях.

Она плакала.

Говорила не умолкая, сморкалась в его рубашку, снова лила слезы, выплакивая двадцать семь лет одиночества, тоски, подлых ударов по башке, она рыдала о недоданных ласках, горевала о безумии матери, о рассеянности отца, пустых хлопотах и своей вековой усталости, признавалась, как часто ей бывало холодно и голодно, и как много ошибок она сделала, и как предавала и ее предавали, и как у нее вечно кружилась голова, словно она стояла на краю пропасти. Она поведала ему о своих сомнениях насчет собственного тела, и о привкусе эфира во рту, и о постоянном страхе оказаться не на высоте. И о Полетте. О доброте и нежности Полетты, за пять с половиной секунд обратившейся в серый тлен…

Он прикрыл ее полами своей куртки и уперся подбородком ей в макушку.

– Ну ладно… Ладно… – тихонько шептал он, сам не зная, что хочет этим сказать: "Ладно, поплачь еще, выплачь все слезы" или "Ладно, все в порядке, довольно лить слезы".

Пусть сама решает.

Ее волосы щекотали ему лицо, он чувствовал себя очень молодым и счастливым.

Очень счастливым.

Он улыбался. Впервые в жизни он оказался в нужном месте в нужное время.

Он потерся подбородком о ее темечко.

– Успокойся, малышка… Не бери в голову, у нас все получится… Может, не лучше, чем у других, но и не хуже… Все получится, обещаю тебе… Получится… Мы ничего не потеряли – ведь у нас ничего нет… Ну же… Пошли.

Эпилог

– Черт, поверить не могу… Не могу поверить… – бурчал Франк, пытаясь скрыть, как он счастлив. – Этот придурок пишет только о Филу! Обслуживание то, обслуживание сё… Конечно! Ему ведь это ничего не стоит! У него-то хорошие манеры в крови! И прием, и обстановка, и рисунки Фок, и ля-ля-ля, и жу-жу-жу… А моя кухня? Что, на мою кухню всем плевать?

Сюзи вырвала у него газету.

– С первого взгляда влюбляешься в новое бистро, где молодой шеф-повар Франк Лестафье тешит наши вкусовые рецепторы изумительными блюдами домашней кухни – ароматными, легкими, радующими душу и тело… Короче говоря, здесь вам каждый день подадут воскресный обед, который не придется есть в компании старых тетушек, и не нужно будет полночи мыть посуду накануне новой рабочей недели…

– Ну и? Что это, по-твоему? Биржевые новости или жареный цыпленок? Не-не-не, закрыто! – закричал он посетителям, решившим зайти "на огонек". А-а, ладно, давайте, чего уж там… Прошу… Еды на всех хватит… Венсан, позови своего чертова пса, или я суну его в морозилку!

– Рошешуар, к ноге! – скомандовал Филибер.

– Барбес… А никакой не Рошешуар…

– Предпочитаю имя Рошешуар… Не правда ли, Рошешуар? Иди к своему дядюшке Филу, он даст тебе вкусную косточку…

Сюзи расхохоталась.

Она теперь все время смеялась, Сюзи.