Просто вместе

Он молча отработал смену, не моргнул глазом, когда шеф демонстративно забрал у него из рук кастрюльку, и только зубами скрипнул, когда официант вернул недостаточно прожаренное утиное филе, а потом принялся с такой силой драить плиту, как будто хотел снять с нее стружку.

Кухня опустела. Он сидел в углу и листал "Moto Journal" поджидая своего дружка Кермадека, пока тот считал скатерти и салфетки. Тот наконец заметил его и мотнул головой в его сторону: мол, ты чего, старина?

Лестафье закинул голову назад и приложил палец к губам.

– Уже иду. Мне осталось всего ничего.

Они собирались сделать круг по барам, но Франк вусмерть нажрался уже во втором по счету.

Этой ночью он снова провалился в дыру. Не в ту, детскую. Совсем в другую.

18

– Я… это… Ну… я хотел извиниться… Попросить у вас…

– Что ты хотел у меня попросить, мой мальчик?

– Прощения…

– Да я давно тебя простила… Ты ведь сам не верил в то, что тогда говорил, но все же будь поосторожнее. Надо бережнее относиться к людям, которые к тебе расположены… В старости сам убедишься, что таких совсем мало…

– Знаете, я думал о том, что вы мне вчера сказали, и понял – чтоб у меня язык отсох! – что вы правы…

– Конечно, я права… Я хорошо знаю стариков – знаешь, сколько их вокруг меня…

– Ну тогда, э…

– В чем дело?

– А в том, что мне некогда всем этим заниматься – искать место и все такое…

– Хочешь, чтобы я взяла хлопоты на себя?

– Знаете, я могу заплатить…

– Не начинай снова грубить, дурачок. Я все сделаю, но сказать ей должен ты. Тебе придется объяснить Полетте ситуацию…

– Вы пойдете со мной?

– Пойду, если хочешь, но ей и так прекрасно известно мое мнение на этот счет… Я ее давно настраиваю…

– Нужно подыскать что-нибудь классное, так ведь? Чтобы комната была хорошая и чтобы обязательно парк…

– Знаешь, это будет очень дорого стоить…

– Насколько дорого?

– Больше миллиона в месяц…

– Ох… погодите, Ивонна, вы в каких деньгах считаете? У нас теперь евро в ходу…

– Ах да, евро… Ну а я уж как привыкла, так и считаю, и за хороший интернат придется выложить больше миллиона старых франков в месяц…

– Франк…

– …

– Это… это все, что я зарабатываю…

– Тебе следует зайти в собес и попросить пособие, узнать, какая пенсия была у твоего деда, и подать документы в Совет на помощь, выделяемую иждивенцам и инвалидам.

– Но… Она ведь не инвалид…

– Может, и так, но ей придется разыграть спектакль, когда они пришлют инспектора. Полетта не должна выглядеть слишком бодрой, иначе вы почти ничего не получите…

– О черт, вот ведь хрень какая… Простите.

– Я заткнула уши.

– Я никогда не сумею заполнить все эти бумажки… Может, расчистите для меня площадку, хоть чуть-чуть?

– Не волнуйся, в следующую пятницу я буду в Клубе, уверена, все получится!

– Спасибо, мадам Кармино…

– Да не за что… Это самое малое, что я…

– Ладно, ладно, мне пора на работу…

– Я слышала, ты теперь шеф-повар?

– Кто вам сказал?

– Госпожа Мандель…

– А…

– Она до сих пор не забыла кролика по-королевски, которого ты приготовил для них в тот вечер…

– Не помню.

– Зато она помнит, уж ты мне поверь! Скажи-ка, Франк…

– Да?

– Я знаю, это не мое дело, но… Твоя мать…

– Что моя мать?

– Не уверена, но, возможно, нужно с ней связаться… Она могла бы взять часть расходов на себя…

– Теперь уже вы грубите, Ивонна… И не потому, что вы плохо ее знаете…

– Люди иногда меняются…

– Не она.

– …

– Только не она… Ладно, я уже опаздываю, пошел…

– До свидания, мой мальчик.

– И…

– Да?

– Постарайтесь найти что-нибудь подешевле, ладно?

– Посмотрю, что удастся сделать, и сообщу тебе.

– Спасибо.

В тот день стоял такой холод, что Франк был даже рад вернуться на раскаленную кухню к своим каторжным обязанностям. Шеф пребывал в хорошем расположении духа. От посетителей отбою не было, кроме того, он только что узнал, что в одном из журналов вскоре будет напечатан положительный отклик на его заведение.

– В такую погоду, дети мои, будет спрос на фуа гра и хорошее вино! Конец салатам, зелени и прочей ерунде! Баста! Мне нужны красивые и сытные блюда, и я хочу, чтобы клиенты уходили от нас "тепленькими"! За дело! Подбавьте жару, дети мои!

19

Камилла с трудом спускалась по лестнице. Все тело ломило, голова раскалывалась от чудовищной мигрени. Словно кто-то воткнул нож; ей в правый глаз и медленно проворачивал его при каждом движении. На первом этаже ей пришлось схватиться за стену, чтобы не упасть. Ее била дрожь, она задыхалась и уже собралась было вернуться, но поняла, что просто не сумеет сейчас вскарабкаться на восьмой этаж, уж лучше она потащится на работу. В метро она по крайней мере сможет сесть…

Во дворе она столкнулась с медведем. Это оказался ее сосед, облаченный в длинную шубу.

– О, простите, мсье, – извинился он, – я… – Он поднял глаза. – Камилла, это вы?

У нее не было сил отвечать, и она проскользнула у него под рукой.

– Камилла! Камилла!

Она уткнулась лицом в шарф и ускорила шаг. От проделанного усилия у нее мгновенно закружилась голова, и ей пришлось прислониться к билетному автомату.

– Камилла, вы в порядке? Боже мой, но… Что вы сделали с волосами? И как ужасно вы выглядите… Просто чудовищно! А ваши волосы? Ваши чудесные волосы…