Просто вместе

– По воскресеньям всегда так, чтобы персонал мог пораньше освободиться…

– Ну и ну… Что это за еда? Она же воняет…

– Не знаю, что это, и предпочитаю не думать…

– Это рыба?

– Скорее картофельная запеканка…

– Брось, пахнет рыбой, точно… А это что за коричневая дрисня?

– Компот…

– Не может быть!

– Очень даже может…

– Уверена?

– Да я уж и сама засомневалась…

Они почти закончили свое расследование, и тут вернулась сестра.

– Ну, как дела? Вкусно? Вы закончили?

– Подождите-ка, – возмутился Франк, – и двух минут не прошло, как вы принесли ужин! Дайте ей спокойно поесть!

Сестра, ни слова не говоря, захлопнула дверь.

– И так каждый день… Но хуже всего – в воскресенье… Они торопятся уйти… Трудно на них за это сердиться, правда ведь?

Старая дама поникла головой.

– Бедная моя бабуля… Ну что за дерьмо все это… Что за дерьмо…

Она сложила салфетку.

– Франк…

– Угу…

– Прости меня…

– Это ты меня прости. Все у меня идет наперекосяк. Но ничего, я начинаю привыкать…

– Могу я теперь забрать тарелки?

– Да-да, пожалуйста…

– Поблагодарите шефа, мадемуазель, – добавил Франк, – скажите, что ужин был просто замечательным…

– Ну ладно, я, пожалуй, пойду.

– Не подождешь, пока я надену ночнушку?

– Давай.

– Помоги встать…

Он услышал, как полилась вода в ванной, и стыдливо отвернулся, пока Полетта укладывалась в постель.

– Погаси свет, малыш… Она зажгла ночник.

– Иди сюда, посиди со мной две минутки…

– Ладно, но не больше. Мне ведь еще ехать…

– Две минуты.

Она положила руку ему на колено и задала вопрос, который он меньше всего ожидал услышать:

– Скажи-ка, девушка, о которой ты мне рассказывал… Та, что живет с вами… Какая она?

– Глупая, самодовольная, тощая и такая же испорченная, как все бабы…

– Ну и ну…

– Она…

– Она что?

– Она вроде как из умников… Да не вроде – точно интеллигентка. Они с Филибером вечно роются в книжках, часами могут трепаться о всякой ерунде. Но знаешь, что самое странное? Она уборщица…

– Да что ты?

– Ночная…

– Ночная?

– Говорю тебе – она странная… Если бы ты увидела, до чего она худая, тебе бы плохо стало…

– Она что, не ест?

– Понятия не имею. Да мне плевать.

– Как ее зовут?

– Камилла.

– Какая она?

– Я же тебе рассказал.

– Опиши мне ее лицо.

– Эй, ты почему об этом спрашиваешь?

– Чтобы ты подольше не уходил… Да нет, конечно, мне просто интересно.

– Ладно, слушай: у нее короткие каштановые волосы – совсем короткие, почти ежик… Глаза, кажется, голубые, ну, во всяком случае, точно светлые. Она… ей, да плевать я хотел!

– А нос у нее какой?

– Нормальный.

– …

– По-моему, у нее веснушки… Она… почему ты улыбаешься?

– Нипочему, я тебя слушаю…

– Ну уж нет, я пошел, ты меня нервируешь…

7

– Ненавижу декабрь. Праздники плохо на меня действуют…

– Я знаю, мама. Сегодня ты повторяешь это уже в четвертый раз…

– Неужели ты любишь праздники?

– А что? Ты ходила в кино?

– Что я там забыла?

– Едешь в Лион на Рождество?

– Придется… Знаешь ведь, какой характер у твоего дяди… Ему нет до меня дела, но, если я проигнорирую его индейку, будет целая история… Составишь мне компанию в этом году?

– Нет.

– Почему?

– Я работаю.

– Выметаешь елочные иголки? – с сарказмом в голосе поинтересовалась мать.

– Именно так.

– Издеваешься?

– Нет.

– Заметь – я тебя понимаю. Поедать рождественское полено в компании идиотов – это просто ужасно, разве нет?

– Ты преувеличиваешь. Они милые…

– Бррр… Эти "милые" тоже плохо на меня действуют…

– Я заплачу… – Камилла перехватила счет. – Мне пора…

– Ты что, постриглась? – спросила мать у входа в метро.

– Я все ждала: заметишь ты или нет?

– Отвратительно. Зачем ты это сделала?

Вниз по эскалатору Камилла бежала. Ей нужен глоток воздуха. Немедленно.

8

Она сразу поняла, что в доме кто-то чужой. Женщина. По запаху.

От приторно-сладкого аромата ее затошнило, Она быстрым шагом направилась к себе и увидела их – в гостиной. Франк лежал на полу и глупо смеялся, глядя на извивающуюся в танце девушку. Музыка гремела на полную мощность.

– …Вечер, – бросила она, проходя мимо. Закрывая дверь, она услышала, как Франк буркнул:

"Не обращай внимания. Говорю тебе, нам нет до нее никакого дела… Давай, подвигайся еще чуть-чуть…"

Это была не музыка, а грохот. Бред сумасшедшего. Дрожали стены, пол и картины на стенах. Выждав несколько мгновений, Камилла решила нарушить их уединение.

– Сделай потише… Будут проблемы с соседями… Девица замерла и захихикала.

– Эй, Франк, это она? Она? Ты Кончита? Камилла молча рассматривала подружку Франка.

Филибер был прав: фантастика!

Средоточие глупости и вульгарности. Туфли на платформе, джинсы с финтифлюшками, черный лифчик, ажурный свитер, укладка "домашнего розлива" и гелевые губы, не женщина – мечта идиота!

– Да, это я, – наконец ответила она и повторила, обращаясь к Франку: – Убавь звук, прошу тебя.

– Ты меня достала! Давай… Отправляйся баиньки в свою норку…

– Филибер дома?

– Нет, у Наполеона. Иди спать, говорю. Девица заливалась радостным смехом.

– Где тут у вас сортир? Эй, сортир где?

– Сделай потише, или я вызову полицию.

– Давай, вызывай, только отвяжись от нас. Ну! Вали отсюда!

Шансов выйти победителем в этой схватке у Франка не было: Камилла провела несколько часов наедине с матерью.