Просто вместе

Неожиданно она свернула на авеню Монтень. Так, ради интереса.

Вид у охранников был весьма и весьма внушительный… Она терпеть не могла этот квартал, где за деньги можно было получить самое худшее, что существует в этом мире: дурной вкус, власть и высокомерную спесь. Проходя мимо витрины магазина Мало, она ускорила шаг – слишком много воспоминаний! – и вернулась по набережным.

На работе ничего интересного, если не считать того, что холод стал совсем невыносим.

Она возвращалась домой одна, ела одна, спала одна и слушала Вивальди, обхватив колени руками.

Карина задумала всем вместе встретить Новый год. Камилла идти не хотела, но для спокойствия уже внесла тридцать евро – и задний ход дать не могла.

– Нужно идти, – убеждала она себя.

– Не люблю я этого…

– Почему?

– Не знаю…

– Боишься?

– Да.

– Чего?

– Жир растрясти… И потом… Мне и одной хорошо, блуждаю по собственному внутреннему миру и как бы хожу куда-то…

– Смеешься? Там не разгуляешься – повернуться негде! А жирок твой прогорклый совсем…

Такого рода беседы с собственным бедным рассудком совершенно изматывали Камиллу

Вернувшись вечером домой, она обнаружила Франка на лестничной клетке перед квартирой.

– Ключи забыл?

– …

– Ты давно здесь?

Он раздраженно помахал рукой перед своим закрытым ртом, напоминая, что говорить ему запрещено. Камилла пожала плечами – ведет себя как малолетний придурок.

Он отправился спать, не приняв душ, не выкурив сигарету и даже не попытавшись в очередной раз "достать" ее. Он выдохся.

На следующий день он вышел из комнаты только в половине одиннадцатого утра – не слышал звонка будильника. У него не было сил даже на ор и ругань. Камилла сидела на кухне. Он плюхнулся на стул напротив нее, налил себе литр кофе, но даже пить начал не сразу.

– Что с тобой?

– Устал.

– Ты что, вообще никогда не берешь отпуск?

– Возьму. В первых числах января… Буду переезжать…

Она посмотрела в окно.

– Будешь дома в три?

– Чтобы впустить тебя?

– Да.

– Да.

– Ты все время сидишь дома?

– Не всегда. Но сегодня никуда не выйду, раз у тебя нет ключей…

Он покачал головой, как зомби.

– Ладно, пойду, а то уволят…

Он подошел к раковине, чтобы сполоснуть чашку.

– Какой адрес у твоей матери? Он замер у раковины.

– Зачем тебе?

– Чтобы поблагодарить…

– По… побл… – он аж поперхнулся. – За что поблагодарить?

– Ну… за шарф.

– Аааааа… Так его не мать связала, а бабуля! – с облегчением в голосе пояснил он. – Так только моя бабка умеет!

Камилла улыбалась.

– Эй, ты не обязана его носить!

– А мне он нравится…

– Я просто остолбенел, когда она мне его показала…

Он засмеялся.

– Твой шарф – это еще что… Подожди, увидишь, какой достался Филиберу…

– Ну и какой он?

– Оранжево-зеленый.

– Уверена, он его наденет… И пожалеет об одном – что не смог лично поблагодарить за подарок и поцеловать ей руку…

– Я тоже так подумал… Большая удача, что она решила подарить их именно вам… Вы двое – единственные в целом свете люди, способные носить этот ужас и не выглядеть клоунами…

Она поглядела на него.

– Эй, ты хоть понимаешь, что вроде как сказал сейчас нечто приятное?

– Думаешь, обозвать человека клоуном – все равно что сказать ему комплимент?

– Ах извините… Я решила, ты имел в виду нашу врожденную породистость, класс, так сказать…

Он ответил с секундной задержкой:

– Нет, я говорил о… о вашей внутренней свободе… наверное. О том, что вы умеете жить, совершенно наплевав на мнение окружающих. У него зазвонил мобильник. Вот уж не везет так не везет: в кои веки раз собрался пофилософствовать, и то не дали…

"Сейчас буду, шеф, уже иду… Да ладно вам, я стартую… Пусть Жан-Люк начинает… Слушайте, шеф, я пытаюсь заарканить девчонку, которая в миллион раз умней меня, так что, сами понимаете, времени требуется больше… О чем? Нет, я еще не звонил… Да я же вам говорил – он все равно не сможет… Да я знаю, что у всех у них работы выше крыши, мне ли не знать! Ладно, я этим займусь… Сейчас позвоню ему… Что? Забыть о девушке? Вы наверняка правы, шеф…"

– Мой шеф, – пояснил он, глуповато улыбаясь.

– Да неужели? – удивилась она.

Он вытер чашку и вышел, придержав дверь, чтобы не хлопнула.

Да, может, она и чокнутая, но уж точно не дура. Вот и хорошо.

С любой другой он повел бы себя иначе: повесил бы трубку – и привет горячий. А ей сказал: это мой шеф. Хотел рассмешить – и она сыграла удивление, чтобы поддержать шутку. Говорить с ней – все равно что в пинг-понг играть: она держала темп и срезала мяч в углы в самые неожиданные моменты, а он сам себе казался не таким уж кретином.

Он спускался по лестнице, держась за перила, и слышал, как скрипит, потрескивает и пощелкивает старый дом у него над головой. То же самое и с Филибером, потому он и любил с ним разговаривать.

Филу знал, что не такой уж он на самом деле урод и что главная проблема у него как раз таки с речью… Ему вечно не хватает слов, и он нервничает, потому что не способен ни хрена объяснить… Рехнуться можно!

По всем этим причинам он и не хотел уходить… Что он будет делать у Кермадека? Напиваться, курить, перебирать DVD да листать в сортире журнальчики?

Высший класс.

Как в двадцать лет.

Он отработал смену, пребывая в задумчивости.