Простой, как снег

Мистер Девон снова опустился на свое место, поднес фотоаппарат к глазам и сфотографировал меня. Вспышки не было.

– Все должно быть в порядке, – объявил он. – Здесь достаточно яркое освещение.

Затем он осторожно просунул голову в петлю, теперь фотоаппарат снова болтался на ремешке у него на груди.

– Мне следовало сделать тебя фотографом команды в этом году, – сказал он. – Это я сглупил. А на следующий год ты будешь играть. Ты ведь будешь играть, да?

– Я не знаю, – ответил я. – Может, от меня будет больше пользы команде, если я стану фотографировать.

– Посмотрим, – сказал мистер Девон. – За год многое может случиться.

Он снова откинулся на спинку кресла, через несколько минут у него расслабился и приоткрылся рот. Он напоминал мне отца, дремлющего в кожаном кресле в берлоге, не осознающего и не беспокоящегося о том, как глупо он выглядит.

Мистер Девон проснулся только, когда поезд подходил к станции. Он снова стал таким, как обычно. Мы прошли к его пикапу.

– Давай надеяться, что он заведется, – сказал он. Машина нормально завелась, но печка так и не работала.

Мы оба дрожали на пути назад, смеялись, когда у нас стучали зубы, а белые облака пара изо рта наполняли салон.

– Если у тебя есть спичка, воспользуйся ею, – сказал мистер Девон. – Подожги что-нибудь, что угодно – книгу, сиденье, мою куртку. Тебе когда-нибудь было так холодно?

– Может, вам попробовать порешать математические задачки, – предложил я. Не думаю, что он посчитал мое предложение смешным. Остаток пути до моего дома мы проехали в молчании.

– Вероятно, оно того не стоило, – сказал мистер Девон.

– Нет, стоило. Я отлично провел время. Спасибо за то, что пригласили, и за все остальное.

– Я думал, что там окажутся и другие ребята из школы. Те, кого ты знаешь. Но, наверное, это не ближний путь.

– На самом деле, не так далеко, – заметил я.

– Выставка будет работать еще неделю.

– Я расскажу ребятам, – пообещал я.

– Только бар не упоминай, – попросил мистер Девон. -Но ведь там было неплохо, правда?

– Правда.

***

Той ночью я не мог спать и впервые после исчезновения Анны включил коротковолновый радиоприемник. Я слушал те же странные голоса, отправляющие те же непонятные послания кому-то или никому, которые мы обычно слушали с Анной. Когда передача заканчивалась или звук исчезал, я обычно переходил на другую частоту, просто убивая время.

Через час. или два я наткнулся на слабый сигнал – женский голос читал долгий список чисел. Голос звучал где-то в отдалении и очень слабо, словно похороненный в атмосферных помехах, но я узнал его. Она вполне могла бы кричать мне в ухо. Это был голос Анны. Он звучал точно также. Я сел на кровати и стал перемещать радиоприемник. Я держал его то сбоку, то над головой, то перед собой, пытаясь добиться лучшего приема, более четкого сигнала. Звук лишь немного улучшился. Я мог различить некоторые числа, но не все.

– Один, девятнадцать, девятнадцать, четырнадцать, пятнадцать, двадцать три.

Затем голос исчез. Больше ничего не было, только атмосферные помехи. Часы показывали двадцать минут одиннадцатого. Я поспешно вскочил с кровати и включил свет. Я записал время, частоту и числа, которые помнил. Я не был уверен, в правильном ли порядке их записал, но пришлось действовать так быстро, как только возможно. Так что – как запомнил…

На следующий день я получил письмо по электронной почте, в котором указывалась частота, которую я слушал в предыдущий вечер, и стояло «2200 est»*. Я отправил ответ по электронному адресу, с которого пришло послание.

«Кто ты? – написал я. – Что ты пытаешься мне сказать?»

Но ответа не последовало.

В тот вечер я стал слушать приемник в девять часов, но на той частоте ничего не было, кроме помех. Ровно в десять часов та же женщина, чей голос звучал точно также, как звучал бы голос Анны, произнесла следующее:

– Внимание! Девятнадцать, пятнадцать, тринадцать, пять, двадцать, восемь, девять, четырнадцать, семь.

Пауза.

– Один, девятнадцать. Пауза.

– Девятнадцать, восемь, тринадцать, шестнадцать, двенадцать, пять.

Пауза.

– Один, девятнадцать. – Пауза. – Девятнадцать, четырнадцать, пятнадцать, двадцать три.

Это все повторили несколько раз, затем передача прекратилась.

На следующий день я получил письмо по электронной почте с того же адреса.

«Что это значит?» – спрашивали меня.

«Это как раз то, что я хотел бы знать, – ответил я. – Кто это отправляет?»

Следующие два вечера я слушал те же числа, и еще больше уверился в том, что это голос Анны. Передачи были совершенно одинаковыми, словно прокручивалась запись. Больше никаких писем по электронной почте я не получал.