Простой план

Я поднял мачете и занес его над головой, словно собираясь нанести удар. Мне самому этот жест показался глупым: я сознавал, что действую непрофессионально. Я помахал мачете в воздухе.

– Я не хочу тебя убивать, – сказал я, рассчитывая, что это прозвучит как угроза, но вышло так, что в словах моих было больше мольбы. – Мне уже приходилось убивать людей. Я – преступник.

Кассир опять улыбнулся.

– Так ты остаешься?

– Давай деньги.

Он слез со стула и непринужденно вышел из-за прилавка. Я отступил в торговый зал, держа мачете перед собой. Он прошел к двери, и у меня мелькнула мысль, что он собирается уходить, но кассир вдруг достал из кармана ключи и закрыл замок. Все это время он стоял спиной ко мне, словно давая понять, что нисколько меня не боится.

– Давай же, – сказал я. – Ты только зря теряешь время.

Он сунул ключи в карман и шагнул мне навстречу. Я отступил еще дальше. Мачете я держал обеими руками, прямо перед собой. Я пытался казаться свирепым, пытался обрести утерянный было контроль над ситуацией, но чувствовал, что у меня это плохо получается.

– Все, что я сейчас с тобой сделаю, – произнес кассир, и голос его внезапно налился злобой, – будет считаться мерой самообороны. Именно так на это посмотрит полиция. Ты зашел сюда с этим ножом, угрожал мне, пытался украсть мои деньги. Ты сам поставил себя вне закона.

Мужчина медленно надвигался на меня, на губах его блуждала ухмылка. Он явно был в восторге от самого себя. Я же продолжал пятиться.

– Я давал тебе шанс убежать, потому что знал: это по-христиански. Но ты не захотел им воспользоваться. Так что теперь я намерен сделать все, чтобы отбить у тебя охоту вытворять впредь подобные штучки. И мне плевать на полицию. Я научу тебя уважать чужую собственность.

Этот человек продолжал наступать на меня. Нас разделяли какие-то десять футов. Я взял мачете в правую руку и опять взмахнул им, но он, казалось, даже не заметил этого. Он оглядывал полку, что тянулась справа от него, словно искал там что-то. Протянув руку, мужчина снял оттуда банку горошка. Взвесив ее на ладони, он очень спокойно, без лишней суеты, отступил на шаг и швырнул ее в меня. Банка с глухим треском влетела мне в грудь; удар пришелся чуть ниже левого соска. Задохнувшись от боли, я неуверенно попятился назад. Мне показалось, что он сломал мне ребро.

– Это большая удача, – продолжал детина. – Нечасто выпадает возможность измордовать кого-нибудь так, как я это сделаю сейчас с тобой, и при этом избежать неприятностей с полицией.

Я совершенно растерялся. Все складывалось не так, как я рассчитывал. Он ведь должен был просто отдать мне деньги, после чего я бы уложил его на пол и заставил считать до ста, а сам тем временем бежал бы к машине.

– Меня даже отблагодарят за это, – сказал он. – Урву себе кусочек за собственное злодейство. Прослыву героем.

Я все отступал в глубь торгового зала. Я предположил, что здесь где-то должен быть черный ход – возможно, через кладовку, которую я приметил до этого. Я подумал, что, если мне удастся удержать кассира на расстоянии и подобраться к выходу, можно будет воспользоваться моментом и, выскочив на улицу, добежать до машины.

Детина снова потянулся к полке, схватил банку с оливками и тоже швырнул ею в меня. На этот раз задетым оказалось плечо. Банка отскочила на пол и треснула у моих ног. Тупая боль пронзила руку, и пальцы, словно повинуясь собственному желанию, разомкнулись и выронили мачете. Оно приземлилось прямо в оливки. Мне пришлось поднять его левой рукой.

– Довольно, – сказал я. – Теперь я, пожалуй, пойду. Можешь оставить деньги себе.

Он рассмеялся, покачав головой.

– Ты упустил свой шанс. Дверь была открыта, теперь же она заперта.

В самом конце ряда я за что-то зацепился. Не спуская с кассира глаз, я попытался высвободиться. Быстро обернувшись, я увидел ту самую пирамиду из бутылей с красным вином. Из куска картона, который отделял третий ряд бутылей от четвертого, торчала проволока – именно за нее я и зацепился рукавом свитера.

Я метнул взгляд в сторону кассира. Он был футах в шести от меня. Еще один шаг – и он сможет протянуть руку и схватить меня. Охваченный паникой, я дернул рукой, но, вместо того, чтобы освободиться, потянул за собой кусок картона. Бутыли, стоявшие на нем, задрожали и с грохотом начали сыпаться на пол. Пирамида рушилась у меня на глазах.

На миг в магазине воцарилась тишина, в которую вторгся приглушенный голос проповедника:

– И есть ли разница, – вопрошал он, – между грехом оплошности и грехом сознательно совершенного злодеяния? Одинаково ли Господь карает за них?

Пол под моими ногами стал темно-красным от вина. Мириады стеклышек, словно крошечные островки в океане, были разбросаны в этом грязном месиве. Я отступил назад, наблюдая, как разливается по полу огромная лужа.

Кассир присвистнул и покачал головой.

– И кто, ты думаешь, будет теперь платить за все это? – спросил он.