Простой план

— Отец, вы задолжали кучу денег. Расплатиться с долгами вам не под силу, и, когда кредиторы окончательно убедятся в этом, ферму отберут.

— Ферму у меня не отберут.

— Ты говорил с банком? Разве они…

— Банки… — фыркнул отец. — Ты думаешь, я соглашусь уступить банку свою ферму?

Только тогда до меня дошло, что он пьян — не вдрызг, конечно, но достаточно, чтобы чувствовать, как теплом разливается в крови алкоголь, притупляя сознание и взвинчивая нервы.

— У тебя нет выбора, — сказал я, но он отмахнулся от моих слов.

— У меня полно всяких вариантов. — Поставив на стул свой стакан, отец встал. — Ты видишь только цифры, но это далеко не все.

— Отец, — начал было я, — тебе нужно…

Он замотал головой, обрывая меня на полуслове.

— Я не собираюсь ничего предпринимать.

Я замолк.

— Пора спать, — сказал он. — Я не ложился до сих пор, потому что надеялся, что ты найдешь способ отвязаться от них.

Я пошел за ним следом, пытаясь на ходу придумать, что ответить. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что какие-то варианты и можно было бы подыскать — ну, скажем, посоветовать отцу переселиться на новое место, — но тогда я совершенно не представлял, что подсказать в сложившейся ситуации. Это был мой отец, и мне почему-то казалось, что любой мой совет он воспримет как оскорбление.

Мать все еще хлопотала на кухне. Посуду она уже перемыла и теперь чистила буфетную стойку. Я подумал, что она ждала, пока мы закончим, потому что стоило нам выйти из кабинета, как она тут же отложила губку. Отец прошел мимо нее, направляясь к лестнице, я засеменил вслед за ним.

— Не надо, Хэнк, — прошептала она, останавливая меня, — С ним все будет в порядке. Ему просто нужно немного поспать.

Она взяла меня под локоть и потащила к выходу. Мать была маленького роста, но сильная, к тому же прямолинейная и всегда давала понять, чего она от тебя хочет. Сейчас она явно хотела, чтобы я шел домой.

В дверях мы перебросились парой фраз, и я попрощался. На улице было холодно, промозгло. Мать зажгла фонарь во дворе, и от его сияния стало чуть теплее и уютнее.

— Ты в курсе дела? — спросил я ее.

Она кивнула.

— Вы с ним говорили о том, как жить дальше?

— Мы справимся, — тихо ответила она.

Ее хладнокровие и отцовское упрямство подействовали на меня угнетающе. Похоже, они не представляли, какая опасность нависла над ними.

— Но дело дрянь, мама, — сказал я. — Вы должны…

— Все будет в порядке, Хэнк. Мы справимся, — снова повторила она.

— Мы с Сарой можем дать вам несколько тысяч. Мы могли бы тоже взять ссуду. Я договорюсь с банком.

Мать покачала головой.

— Мы с отцом готовы к лишениям. Нас это не пугает. Не надо за нас переживать.

Она улыбнулась и подставила мне щеку для поцелуя.

Я поцеловал ее, и она открыла дверь, собираясь вернуться в дом. Я видел, что она не хочет продолжать этот разговор и не разрешает мне помочь им. Она гнала меня.

— Будь повнимательней за рулем, — проговорила она. — Асфальт скользкий после дождя.

Я побежал к машине. Усевшись за руль, я обратил внимание, что фонарь во дворе погас.

На следующее утро я позвонил отцу с работы. Я хотел, чтобы он приехал в город и пошел со мной в банк переговорить с управляющим, но он отказался. Он поблагодарил меня за участие и сказал, что, если ему захочется принять мою помощь, он ко мне непременно обратится. Пока же, как он выразился, он контролирует ситуацию. Сообщив мне это, отец повесил трубку.

Это был наш последний разговор. Через два дня отца не стало.

Сара выключила душ, и, нарушая внезапно воцарившуюся тишину, в моем сознании прозвучал чей-то шепот: «Ты забыл сходить на кладбище».

Был первый день нового года, а это значило, что мы с Джекобом проводили год, не посетив родительских могил. Я задумался, стоит ли придавать такую значимость этому мероприятию. Мне всегда казалось, что хранить и чтить память об умерших гораздо важнее визита на кладбище. Я не видел особого смысла в нашем присутствии на могилах. К тому же не случится ничего страшного, если мы съездим туда сегодня днем — всего лишь на двадцать четыре часа позже обещанного срока. Я был уверен в том, что отец, учитывая возникшие обстоятельства, простит нам это опоздание.

Но в тот же миг я понял, что важность этого ритуала как раз и заключалась в необходимости его строгого соблюдения: он предполагал, что в конце каждого года мы должны были на полдня отрешиться от всего земного и посвятить несколько часов памяти наших родителей. И именно эта кажущаяся неудобной дата — тридцать первое декабря — придавала событию особый оттенок. Канун Нового года был своего рода рубежом, который мы должны были преодолеть, отправной точкой для прыжка в будущее.

Я уже начал было обдумывать возможные формы покаяния, причем все они в конечном счете сводились к идее довести число посещений кладбища до двенадцати, по разу в месяц, — но в этот момент из ванной вышла Сара.