Простолюдин

— Что тебе известно о нас? — нетерпеливо перебивали его. — Наши базы, средства связи, планы — что засвечено? Имена внедренных агентов? Отвечай. — И Леонард вновь захлебывался словами. Слаб человек! Немного посторонней химии в организме, и он уже не человек, а двуногий фонтан. При всей пользе делу — неприятное зрелище.

Камеры фиксировали каждое слово, каждую попытку жеста, каждую мимолетную гримасу. Записи просмотрят со всем тщанием на предмет: что упустили? О чем нужно спросить при повторном допросе? Вряд ли дело кончится одним-единственным. Благодаря моим ночным видениям в наши руки попал важный пленник, из него выдоят все, вплоть до детских воспоминаний. И уж наверняка лишат его малейшего шанса покончить с собой между допросами.

Леонард фонтанировал. Создан имперский штаб обороны, продолжается негласная мобилизация верных императору сил… Учтем. Наши базы в Андах обнаружены и будут уничтожены… Спешно эвакуировать. Прослушиваются такие-то каналы связи… Использовать резервные, а по старым гнать противнику дезу. Готовится масштабная операция против Братства вольных штукатуров во владениях герцогини Таврической… Предупредить. Старой карге давно пора уходить в подполье. Скорый разгром штукатуров нам не нужен, они заставляют противника распылять силы…

И так далее. На втором часу допроса Леонард начал изъясняться путано, притом сбиваясь на дворцовые новости и светские сплетни. Ведущий допрос подпольщик с повадками особиста притоптывал ногой, тщетно скрывая нетерпение. Со лба Леонарда обильно тек пот.

— Пытается противодействовать, — заключил грубым голосом волосатый мужик, делавший Леонарду укол, по виду — медбрат или ветеринар. И похвалил: — Быстро он. Сильный.

Леонард замолчал и слизнул пену с губ. Затем попросил пить.

— Вколи ему еще, — прозвучал приказ.

— Не рекомендуется. Необходим перерыв.

— Долгий?

— Минимум два-три часа, лучше — сутки.

— Если меньше — окочурится?

— Вряд ли, но…

— Коли.

— Хотя бы час. И общеукрепляющее внутривенно.

— Ладно, — проворчал особист. — Час.

Волосатый эскулап принялся торопливо насасывать в шприц какую-то жидкость. Я встал и вышел. Вернуться ли мне сюда через час?

Я не знал. Зрелище допроса не радовало. Леонарда было даже жаль. Эх, винтик ты, винтик в Системе… зажали тебя в металлорежущем станке, пройдет по тебе легированная кромка и сдерет с тебя резьбу, станешь ты ни на что не годен… Другие скажут о тебе: сам виноват, что стал винтиком. Ну да, ну да… Несомненно. И все равно жаль, потому что винтик был когда-то человеком и в какой-то мере остался им и теперь. Насколько же легче воевать с противником, который никогда человеком не был!

В подземелье гудело и лязгало. Я двинулся наугад. Впереди открылся зал, там жужжали станки и катились транспортеры. Путь мне преградил робот, потребовавший пропуск. Я не стал отсвечивать перед его оптикой, повернул назад и столкнулся с Микой.

— Спасибо, — сказал он мне, — за твою интуицию.

Я вяло пожал протянутую руку.

— Эй! Эй! — Мика шутливо толкнул меня. — Очнись! Что за вид? Лимонов наелся? Хочешь, отпразднуем удачу?

— Что-то не то, — сказал я, помотав головой.

— Почему это?

— Сам подумай. Носитель важнейшей информации лично возглавляет мелкую операцию и попадает в плен. Возможно ли такое? Да, я понимаю: без Инфоса противник не силен, у него нет многочисленных выученных кадров, он вынужден импровизировать, но всему же есть предел!

— Думаешь, нам его все-таки подсунули? — прыснул Мика. — Пожертвовали носителем такой информации? Ты еще скажи, что она сплошь ложная!

— Не знаю, что и думать, — сознался я.

— Тогда не думай. Просто знай: многое нам удалось выудить непосредственно из Инфоса. Помнишь Игнасио? Он просто гений. Твои знакомцы Андреа и Петр тоже с ним работают. Сведения будут проверены. Кое-что уже подтвердилось.

— Что именно?

Мика скорчил гримасу. В переводе на человеческий язык она означала «тебе это знать не нужно, дружище». И немедленно предложил:

— А не пойти ли нам промочить горло? По-моему, мы заслужили.

— Здесь наливают? — удивился я.

— Нет, но в закромах кое-что найдется.

— Только не предлагай мне раствор, в котором больше шестидесяти процентов воды…

По пути в «закрома» пришлось, лавируя среди ящиков, пройти штольней, превращенной в склад. Если бы кому-нибудь до зарезу понадобился самый дальний ящик, пришлось бы извлекать их все по очереди. Я так и сказал.

— Здесь только провизия, консервы, — пояснил Мика, шлепнув ладонью по последнему ящику. — Этот понадобится нескоро и вряд ли нам… Мы пришли.

За ящиками штольня дала боковое ответвление, мы свернули туда, и Мика отпер какую-то дверь. Похоже, это была спальня на четверых, судя по количеству топчанов с тощими матрасами. Заметно было, что ею мало пользовались. Из всех удобств — только колченогий стол и вентиляционное отверстие. Ни умывальника, ни унитаза, зато сухо и без селедочной вони. Жестом фокусника Мика выудил из-под ближней лежанки бутылку дорогого шатурского виски и, показав мне этикетку с гербом, свинтил пробку.

— Стаканов, прости, нет. Держи.