Простор

— Ты, говорят, мировой охотник? Возьмёшь нас на охоту?

Алимджан не успевал отвечать; сердце его было полно щемящего восторга и благодарности. Когда он осмотрел мастерскую, Ашраф сказал:

— Теперь пошли в нашу палатку. Степан работает в степи, будешь пока жить у нас.

7

Однажды утром в начале апреля Соловьёва вызвали к телефону. Звонил Мухтаров. Голос его с трудом пробивался сквозь хрипы, писк, шорох, заполнившие телефонную трубку.

— Я со станции, Игнат Фёдорович. Со станции!.. Техника прибыла. Вы слышите? Прибыла техника! Скорее приезжайте принимать тракторы. Тут от них так тесно — повернуться нельзя. Скорее, Игнат Фёдорович!..

Соловьёв повесил трубку, медленно вышел из вагончика, постоял возле него, словно не зная, что делать, потом, опомнившись, заспешил в гараж.

Не прошло и получаса, а уж машина, в которой разместились директор совхоза и трактористы, мчалась по направлению к станции.

Асад, не пропускавший ни одной красивой девушки, пристроился возле Тогжан. Он что-то шептал ей на ухо, смеялся, но лицо девушки оставалось строгим. Когда он снова попытался наклониться к ней, она чуть подалась в сторону и, переборов застенчивость, громко сказала:

— Я уж слышала, что ты хороший тракторист.

Но мы спешим на встречу с тракторами! И не жужжи у меня над ухом, пожалуйста. Не мути моей радости…

Асад оглянулся — не слышал ли кто этой отповеди? — и, натолкнувшись на насмешливые взгляды ребят, стал с безразличным видом смотреть на дорогу. Соловьёв, сидевший боком к кабине шофёра, выкинул руку вперёд:

— Вот и станция!..

Ребята повернули головы навстречу ветру. Вдали действительно уже виднелась станция. И совсем далеко крохотной чёрной змейкой вился поезд.

8

Ночью на дороге, ведущей от станции к совхозу, засверкало множество огней — казалось, сама станция стронулась с места и устремилась в степь.

Несмотря на позднее время, в совхозе никто не спал, все сбежались к мастерской встречать тракторную колонну. Огни приближались, их становилось больше. Возле самой мастерской они дрогнули и замерли, осветив заснеженную площадку, на которой толпились новосёлы. С переднего трактора неторопливо слезли Соловьёв и Саша, со второго спрыгнул Асад. Он надменно оглядел собравшихся и, подойдя к директору, встал рядом с ним. Ашраф с иронией подмигнул своему соседу Ильхаму: гляди, мол, какой прыткий!

Третий трактор вела Тогжан. Заметив её, Ильхам толкнул Ашрафа, кивком головы указал на девушку. За рулём трактора Тогжан выглядела ещё красивей, чем обычно. Она выбирала место, где поставить трактор, её лицо то попадало в свет чужих фар, то становилось еле различимым в темноте, и эта игра тени и света делала его далёким и таинственным. Остановив трактор, Тогжан, вглядевшись в толпу, помахала кому-то рукой. «Если бы мне!..» — с тоской подумал Ашраф. Но приветственный жест трактористки не был адресован ни ему, ни Алимджану, который тоже не отрывал от Тогжан пристального, печального взгляда. Кому же она так обрадовалась?.. Ашраф с ревнивой внимательностью оглядел толпу и облегчённо вздохнул, увидев трепещущие платки в поднятых руках Геярчин и Тоси: они отвечали на приветствие подруги.

Колонну замыкал уста Мейрам. Он искусно развернул свой трактор на неширокой площадке, уже забитой машинами, занял место в общем строю стальных богатырей, уставившихся своими огненными глазищами на белую стену мастерской, и, выбравшись из кабины, с гордостью воскликнул:

— К старым тракторам теперь прибавились новые. — Он повернулся лицом к тракторам, за которыми густела непроглядная ночная мгла, и с вызовом закончил: — А ну, степь-матушка, попробуй устоять перед такой силищей!..

9

На другой день состоялось общее комсомольское собрание. В столовой собрались чуть ли не все новосёлы. За столом, покрытым простеньким кумачом, сидели Саша, избранный недавно секретарём комсомольской организации совхоза, его заместитель — Геярчин и председательствующий Ильхам. От «стариков» были приглашены Соловьёв, уста Мейрам и Байтенов. Директор сделал сообщение о первоочередных задачах комсомольцев совхоза, о том, что предстоит им делать в ближайшие дни. Потом начался приём новых комсомольцев. Ильхам зачитал заявление Тогжан.

Девушка вышла к столу, она была взволнована, щёки её раскраснелись. Комсомольцы за недолгое время успели узнать Тогжан и смотрели на неё ободряюще, дружелюбно, но торжественная, серьёзная обстановка собрания обязывала их к строгости, даже придирчивости. На Тогжан отовсюду посыпались вопросы:

— Почему ты до сих пор не вступала в комсомол?

— Может, уже подавала, но тебя не приняли?

— Расскажи, как ты работаешь!..

Ашраф, сидевший в первом ряду, рядом с Алимджаном, беспокойно ёрзал на скамейке. «Да что вы, не знаете её, что ли? Формалисты проклятые!.. Только в краску её вогнали…» Но Тогжан уже взяла себя в руки. Она заговорила медленно, иногда запинаясь, словно не находя нужных слов: