Пространства протеста. Московские митинги и сообщество горожан

Далее московские кольца приобрели в ходе протестных акций сложные и очень интересные функции. На Садовом кольце дважды проводились мероприятия, которые должны были по замыслу организаторов показать власти, что ее взяли в кольцо. В первый раз это было кольцо автомобилей, во второй – кольцо людей. Но помимо прямого политического смысла эти акции обрели мощное социальное значение – они стали пластическим выражением солидарности городского сообщества. Мало того, что это была солидарность водителей-единомышленников, образовавших колонну из тысяч машин с различными знаками белого цвета, мало того, что это была солидарность тысяч москвичей, взявшихся за руки и образовавших живое кольцо на 12-километровом Садовом кольце – в обоих случаях это была еще совершенно не характерная для Москвы солидарность пешеходов и автомобилистов. Когда по Садовому ехали автомобили, декорированные чем-нибудь белым, с тротуаров их белыми платками, белыми цветами, плакатами приветствовали пешеходы. Кто-то из этих людей специально пришел, зная об акции, кто-то оказался в этот час на Кольце по своим делам, но и те и другие посылали знаки поддержки. А из проезжающих мимо машин им махали, кричали, гудели в ответ.

Трудно подсчитать, сколько тысяч фотографий и видеозаписей сделали стоящие и едущие. Меж тем это очень важная часть процессов, которые идут сегодня в городском сообществе и российском обществе в целом. Становится массовым рефлексом – увидев интересное, снять и выложить это в Интернет. А эти визуальные свидетельства, в свою очередь, порождают новую реальность, и можно сказать, что именно эта реальность становится исходной для суждений о жизни. Ведь она состоит исключительно из интересного, то есть важного для всех. И поэтому ей пристало называться социальной реальностью.

Московские митинги, безусловно, стали такой реальностью. Они запечатлены на фото и видео тысячами профессионалов, будь то профессионалы госбезопасности или профессиональные журналисты. Эта история документирована как никакая иная, и однажды это сыграет свою роль. Но съемка, которую непрерывно вели на митингах сами их участники, важна и в другом смысле: вне зависимости от того, кто кого снимал, сам этот процесс фиксации, дублирующий зрение и память, указал на важнейшую социальную функцию акций протеста. Мы о ней уже говорили: это функция взаимопредъявления различных групп городского общества. Участники предъявляли сочиненные и нарисованные ими плакаты, лозунги, маски и пр. Адресатами этих высказываний теоретически могли быть властные персоны, но на самом деле это сограждане обращались друг к другу. Цепочки людей и вереницы машин явились на Садовом кольце для того, чтобы показать себя друг другу и поддержать друг друга. И фото/видео, которые там снимались «на память» и становились не просто документом, а овеществленной симпатией, изъявлением приязни, жестом привета – таким же, как взмах белого платка.

Кольцевая структура Москвы сработала еще раз, когда активисты протеста придумали акцию новой формы – прогулку по бульварам. Замысел «прогулок с писателями», сам по себе многосложный, в очередной раз доказал, что в России литератор больше чем литератор и что интеллигенция и интеллигентность суть главные силы сопротивления бюрократии. Этот замысел реализовался на публичных пространствах Москвы, имеющих кольцевую форму. Это важно, среди прочего, потому, что подчеркивает внутреннюю ценность движения как такового, прогулки, фланирования: ведь у «кольцевой» прогулки нет внешней цели – дойти от… и до… В данном случае задуманная организаторами игра соединяла легкомысленность прогулки и мужественное намерение отстаивать свое право на свободу и на свой город. И бульвары помогали наиболее остро предъявить этот контраст, сделать его политическим жестом.

Именно бульвары как пространства по преимуществу публичные стали площадкой для еще одной серьезнейшей игры – «Оккупай Абай». Большие митинги декабря 2011 года продемонстрировали способность москвичей к самоорганизации. Между 10 и 24 декабря, за четырнадцать дней, с нуля была создана система финансирования этих мероприятий. Была сочинена и обеспечена вся логистика и техподдержка. Родились органы самоуправления, счастливым образом не имевшие родовых признаков прежних организационных форм. Они заседали без председателя, они договаривались, несмотря на все различия участников и все попытки их поссорить. Стоит сравнить «декабристов» 2011 года с декабристами 1825-го: там были тайные общества, готовившие насильственное изменение строя, а здесь – общество открытое, действующее принципиально ненасильственными методами. С этого просто надо начинать новый том истории российского общественного движения! Даже диссиденты были все-таки людьми конспирирующимися, пусть и вынужденно. Организаторы же сегодняшних митингов показали: всё, мы уже на следующей ступени, мы в прямом открытом эфире с веб-трансляцией.