Пространство любви

– На твоем месте я бы осторожнее целовался с левыми мужиками, – холодно сказал Руслан. – Не все такие спокойные, как я.

– Да, не все! – со слезами выкрикнула Дина и выскочила из-за стола. – Ты прав, не все!

– И что ты хочешь сказать? – медленно произнес Руслан, выдержав паузу.

Дина повернулась к нему, хотела ответить что-то резкое и обидное, но, встретившись с его взглядом, сникла, подошла к окну.

– Ничего. Так просто…

– Что так просто?

Она покосилась на него и вдруг заплакала тихо и жалобно. Руслан обогнул стол, подошел к ней, развернул лицом к себе.

– Что-то случилось? – в его голосе слышалось напряжение. – Скажи мне, что произошло? О чем ты хотела сказать? Или о ком? Кто менее спокойный, чем я?

Она резко вскинула голову.

– А тебе главное знать, кто?

– Конечно, – серьезно ответил Руслан. – И не только. Кто, где и как – все, что касается тебя. Не дай Бог, что с тобой случиться…

– И тебе достанется от папы и мамы! – язвительно закончила она.

– И от них тоже. Так в чем дело?

– Да ни в чем! – она досадливо тряхнула головой. – Попугать тебя захотелось. Она испуганно и вместе с тем дерзко поглядела на него, ожидая грозы. Но он только недоверчиво нахмурился.

– И только?

– И только.

– А почему ты заплакала? – спросил он помягче.

– Потому что, – она, успокоившись было, вновь всхлипнула и закрылась ладонями. – Потому что… Это все из-за нее! Она тебе нравится, я видела, как вы танцевали и разговаривали! И ты…

– Дин, да что ты? – он обнял ее. – Глупая девчонка! Я люблю тебя.

– И боюсь за тебя. И никто мне больше не нравится, что ты выдумала?

– Любишь? – она отняла ладони от лица, посмотрела ему прямо в глаза.

– Люблю.

Она не двигалась.

– Поцелуй меня, – сказала она.

Руслан с улыбкой привычно поцеловал ее, легко коснувшись губ.

– Не так, – она мотнула головой. – По-настоящему.

Глаза ее были так близко и так ярко горели… В них попеременно отражались просьба, страх, радость и отчаянная решимость. Руслан вздрогнул, поняв неожиданность и непонятную еще, но ясно ощутимую значимость того, что происходит и что должно произойти.

– По-настоящему? – полувопросительно прошептал он, чувствуя, как против воли закрываются глаза и заливается краской лицо.

Вместо ответа Дина теснее прижалась к нему.

Он медлил. И не знал, почему. Сколько раз они целовались “по-настоящему”, и частенько эти поцелуи переходили во взаимные ласки и страстные, бессвязные уверения в любви и верности. Это было весело и страшно. И каждый раз наступал момент, когда они, неведомо чем напуганные, разбегались и потом некоторое время избегали взглянуть друг на друга. Сейчас тоже было весело и страшно. Страшнее, чем обычно. Ибо предстояло – и Руслан это понял со всей отчетливостью, хоть и не знал, почему именно сегодня, – перейти ту черту, за которой невинные ласки и столь же невинные, хоть и “настоящие” поцелуи перестают быть таковыми. Сегодня должен быть положен конец “пионерской” дружбе.

Его руки бездумно двигались по ее телу, повторяя знакомые изгибы, он замечал, как она трепещет, становясь все ближе и смелее…

“Она моя, – подумал Руслан. – Я люблю ее, она сейчас станет моей”. Он попытался вникнуть в смысл этих слов, представить себе, что они значат. “Она и так моя, зачем что-то еще?” – с удивлением думал он. “Надо!” – сказал кто-то внутри него. Кто-то строгий и неумолимый. И, как будто против своей воли, преодолевая непонятное препятствие, которого раньше не было (или он не замечал?), Руслан нашел дышащий влажностью и ожиданием рот Дины и накрыл его своим.

Веселье и страх пропали. Вместо них неотвязно билась мысль, которой тоже никогда раньше не было. “Ну, а что дальше? Дальше-то что?!” Нет, не так представлял себе Руслан эту минуту. Думал, что будет захватывать дух от радости и близости чего-то неизмеримо большего, чем радость, думал, что ничего не будет соображать и помнить, что сознание отключится, а все, что надо делать, подскажет природа. Но радости не было, сознание не отключалось, мысли метались, лихорадочно отыскивая что-то в памяти, чего там явно не было, а природа упорно молчала. “Но почему?!” – чуть не взвыл он и вдруг с ужасом сообразил, что виной всему отсутствие всего одной, но отнюдь не маловажной детали, а именно, желания. Он обнимал Дину, гладил ее по спине, по волосам, целовал, используя все мыслимые приемы, изученные по какой-то нелегальной книжке, однажды попавшей им в руки. Но – увы. С тем же успехом он мог ласкать куклу.

Руслан вздохнул, осторожно отстранил ее от себя. Она с обидой и недоумением смотрела на него, готовая опять заплакать.

– Извини, – тихо сказал он. – Я сегодня что-то не того… Переучился малость.

Он отошел от нее и сел на кровать.

Веселый шум за стеной усилился – кто-то вышел в блок. Ему что-то крикнули из комнаты. Наверно, что-то смешное – возле двери засмеялись. Руслан вздрогнул, на секунду забыв, где он, что он, весь обратился в слух, пока звучали отголоски этого, мгновенно узнанного, смеха. Их заглушил плеск воды, потом прекратился. Легкие шаги приблизились, опять смех… Хлопнула дверь, все стихло.