Пространство Откровения

— Экая наглость!.. — Возглас утонул в голосах других призраков, стоявших справа от нее.

— У тебя нет таких прав, триумвир. Я обязан предупредить тебя…

— Ты серьезно злоупотребила властью и должна передать ее…

— …Горько разочаровались, Илиа, и обязаны, со всей деликатностью, потребовать, чтобы ты…

— …Сняла с себя привилегии…

— …Совершенно неприемлемо…

Когда хор превратился в непрерывный бессловесный рев, а собрание мертвецов заполонило весь зал, Вольева закричала. Куда бы она ни обращала взор, всюду ее окружала масса древних лиц, шевелящих широко разинутыми ртами, будто каждый из призраков был тут единственным оратором. И каждый будто воображал, что всеобщее внимание обращено именно на него. Казалось, они молятся ей. Молятся, ибо она всемогуща. Молятся и одновременно жалуются. Сначала со злобой, будто она их чем-то разочаровала, потом с ненавистью и презрением, как будто она не только обманула их, но обманула постыдно и при этом еще совершила неслыханный грех, такой мерзкий, что о нем даже сказать нельзя, а можно лишь кривить губы и метать взгляды, полные стыда за нее.

Вольева подняла автомат. Соблазн выпустить в этих придурков всю обойму был нестерпим. Убить их, конечно, нельзя, зато можно повредить проецирующую технику.

Но боеприпасы надо беречь. Арсенал теперь недоступен.

— Отстаньте! — завопила она. — Убирайтесь куда подальше!

Один за другим мертвецы смолкали и исчезали. А перед тем как исчезнуть, каждый укоризненно качал головой, будто ему было стыдно находиться рядом с Вольевой.

И вот наконец Илиа полностью отвоевала рубку. Она дышала резко и часто; надо было успокоиться. Медленно выкурила сигарету, стараясь дать отдых мозгам. Пальцы поглаживали автомат. Вольева радовалась, что не выпустила весь магазин, хотя, ее бы воля, она с наслаждением разгромила бы рубку. Прикосновение к оружию было необычайно приятно. Хоури подобрала ей отличную стрелялку. На ложе золотом и серебром горели китайские драконы.

И тут заговорил дисплей.

Вольева подняла глаза и увидела лицо Похитителя Солнц.

Паскаль открыла Вольевой значение этого имени, так что никем иным он быть и не мог. Но эта сущность оказалась гораздо страшнее, чем представляла себе Илиа. Потому что она не просто видела Похитителя Солнц. Она видела его таким, каким он видел себя сам, и, похоже, с рассудком у него обстояло неблагополучно. Вольева вспомнила Нагорного и только теперь поняла, почему тот сошел с ума. Ничего удивительного — попробуй поживи с этаким чудищем в голове да попытайся понять, как оно туда попало и чего от тебя хочет. Можно только пожалеть погибшего артиллериста! А что, если и у самой Вольевой развился психоз в контакте с этим привидением, маячащим в каждом ее сне, стоящим за первой утренней мыслью?

Наверное, некогда Похититель Солнц был амарантийцем. Но он изменился — возможно, по собственной воле — благодаря генной инженерии, вылепив из себя и своих отлученных совершенно новый биологический вид. Они приспособили собственное анатомическое строение для полетов в условиях нулевой гравитации. Вырастили огромные крылья. Сейчас эти крылья были видны — возвышались над круглой лысой головой, а та, казалось, стремительно приблизилась бы к Вольевой, если бы не упиралась в невидимое препятствие.

Пожалуй, правильнее было бы назвать это голым черепом. Глазницы, правда, не пустовали, их до краев заполняла кромешная мгла, такая же черная и бездонная, какой Вольева представляла себе завесу затворников. Кости Похитителя Солнц испускали мертвенное сияние.

— Что бы я ни говорила раньше, — сказала Вольева, когда первый шок от увиденного прошел, а вернее, понизился до переносимого, — думаю, что ты уже придумал способ убить меня. Если, конечно, твоя цель заключается в этом.

— Ты не можешь знать, чего я хочу.

Когда он говорил, слова не звучали, но смысл удивительным образом доходил до Вольевой — как будто ее рассудок выхватывал его из молчания. Сложные челюсти Похитителя Солнц вообще не двигались. Ей вспомнилось, что устная речь не была у амарантийцев важным средством общения. Эта цивилизация развивалась на базе визуальных изображений. И эта база, надо полагать, была достаточно мощной, чтобы сохраниться даже после того, как Похититель Солнц покинул Ресургем и подверг свой народ трансформации столь радикальной, что по возвращении на родную планету они были приняты за крылатых богов.

— Зато я знаю, чего ты не хочешь, — сказала Вольева. — Ты не хочешь допустить, чтобы кто-нибудь помешал Силвесту достигнуть Цербера. Поэтому и решил нас уничтожить.

— Его миссия для меня исключительно важна, — признал Похититель Солнц, но тут же поправился: — Для нас. Для тех, кто выжил.

— Выжил после чего? — Может, это последний шанс достичь перемирия с ним. — Нет, постой-ка… Что еще вы могли пережить, кроме гибели амарантийского мира? Или речь о другом? Неужели ты нашел способ не умирать?

— Теперь ты знаешь, где я вошел в Силвеста. — Это был не вопрос, а скорее бесстрастное утверждение.

«Интересно, — подумала Вольева, — многое ли из наших рассуждений стало известно Похитителю Солнц?»