Простри руце Твои..

Коляска легко катилась по укатанной снеговой дорожке. До поликлиники Ксения молчала - с Петром давно никаких отношений. Он важно шагал рядом со свертком запасных памперсов. В глубине души Ксене приходилось признать, что Петр, отличаясь от многих современных мужчин, не стыдится хозяйственных сумок, коляски и стирки, охотно сидит с Дашкой, если нужно. За что Ксения его так не любит?

В поликлинике на высоком белом столе с матрасиком Дашка лежала тихо, только соска шевелилась во рту: туда-сюда, туда-сюда. Спокойный ребенок - счастье для родителей. Лежала и важно смотрела на Ксению синими Петиными глазами. Ксеня почти ненавидела их за то, что синие, за то, что Петины.

В кабинете врач тотчас забросала Ксению вопросами:

- Чем кормили? Не болела? Как прибавляет в весе? Как спит?

С трудом отбившись от этого града, Ксеня собралась сама спрашивать, но врач вошла в раж и никак не могла остановиться:

- А как рожала, мамочка? Легко?

- Я-то легко рожала, - мрачно сказала Ксения, засовывая Дашке в рот выпавшую соску. - Только двадцать лет назад. Это первый раз.

Про второй раз ей говорить не хотелось.

И встретив изумленный взгляд докторши, немо застывшей над Дашкиной карточкой, пояснила:

- Я - бабушка.

- Ну и бабки теперь пошли! - ахнула докторша, бросая ручку на стол. - А это тогда кто? Дедушка?

И она показала на Петра, отпустившего несколько месяцев назад широкую, лопатой, светлую бороду. Заодно Петр носил замысловатую прическу: каре средней длины, а с одной стороны - висит тонкая прядка на несколько сантиметров длиннее остальных волос. Его спрашивали: как стригся, специально, что ли, каждый раз эту косицу закалывал и не давал под ножницы? Он с дурацкой улыбкой кивал. Идиот...

- Нет, - пробурчала недобро Ксеня и отвернулась к окну. - Это зять.

- Ой, подождите... - педиатр глянула на бабушку повнимательнее и вдруг посыпала словами. Они полетели, как новогодние конфетти, невесомые и прилипчивые. - А я ведь вас знаю! Ну да, вы же артистка! Вас все знают! Вы Леднева! Ну, конечно! Я вас много раз в кино видела! Вот названия фильмов только не помню... Вы еще играли в сказке этой рождественской... Вместе с Олегом Авдеевым. Правда? Как же я вас сразу не узнала? Колготишься тут целый день с детишками, света белого не видишь... Свое имя позабудешь...

Получалось, что она просто обязана была узнать Ксению. По долгу службу. Или по гражданскому долгу.

Ксеня затосковала. На улице, если вдруг приходилось выходить, а не ехать на машине, она старалась как-нибудь спрятать лицо. Да еще этот Авдеев... Авдеев Олег... Олеженька... Олежек... Срывающийся шепот в трубке: "Целоваю..."

Именно так: "целоваю"...

Авдеев Олег... Олеженька...

- Да-да, - торопливо пробормотала Ксеня. - Это я... Та самая, которая... Леднева. Без вариантов. Что такого особенного? У меня здесь дочка живет. В этом районе. По соседству со мной. Приходится помогать. Тоже всю жизнь колготишься с детишками... По понедельникам у нас нет спектаклей, так что я сегодня абсолютно свободна. А в целом я обычная русская баба: с двумя сумками, двумя детьми и кошмарным радикулитом.

Больше врач вопросов не задавала, задумалась как-то, безразлично повертела в руках Дашку, взвесила и молча села заполнять карту, изредка с интересом поглядывая на Ксению.

А что тут разглядывать? Артистка... Известная и заслуженная. На улицах узнают. Разве это достижение всей ее жизни? Будь она неладна, ее жизнь... И эта популярность... Паршивое слово... Слава, размененная на медяки. Бесцветная перспектива. Хотя очень даже яркая...

Но деньги и слава не меняют людей. Это ошибочное, хотя и общепринятое мнение. Деньги и слава лишь ярко выхватывают из беспросветной тьмы души, как слепящим глазом насмешливого прожектора, качества, уже заложенные в человеке.

Молодость... Глупость.... Надо бы как-то сжаться и пережить то время, когда все кажется всерьез, хотя на самом деле что в этой жизни всерьез?.. Да ничего... Обыденная дребедень.

Мысли сминались и, скомканные, не желали подчиняться. Ее жизнь стала монологом. Интересно, а существуют люди, умеющие думать без слов? Наверное...

Когда родилась Маруська, они с Валентином стали называть друг друга папа и мама. Все думали, чтобы Манька привыкала и знала, кто есть кто. Но дело было совсем не в этом. Просто их настолько поразила новая мысль - они теперь не просто тривиальные Ксения и Валентин, а мама и папа - что они так и начали обращаться друг к другу. Словно ощущая себя в неизведанном доселе, необычном статусе, еще до конца к нему не привыкнув, полностью не осознав. Сами себя к нему приучали.

Но эта Ксенина профессия...