Простые истины

‒ Понял.

Промах. Снова. С трудом сдерживался, чтобы не набрать Яну, потому как, услышав её голос, незамедлительно бы сорвался в Тверь. Даже не предполагал, что, оставшись в одиночестве, готов буду выть от тоски по ней. Пустая квартира стала холодной и неприятной без этих зелёных глаз и хрупкого тела.

* * *

Икрем привозит свидетельство в два, получая в ответ моё недовольное рычание. От Яны меня отделяют пара часов и сто восемьдесят километров. Так мало, если исходить из цифры, и так много, если в конце пути тебя ждёт та, что является смыслом.

На выезде из Москвы попадаю в пробку и готов руками растолкать автомобили, которые медленно ползут друг за другом со скоростью раненой улитки.

Въезжаю во двор, сразу замечая Мишку, который носится с пацанами на площадке. Выхожу из машины и несколько минут наблюдаю за ребёнком, который совсем скоро станет и моим тоже. Увидев меня, несётся, расставив руки.

‒ Привет, Серёжа! А мама дома, ужин готовит. Ты надолго?

‒ Не знаю, ‒ не даю конкретных формулировок, потому что не могу предположить каким будет решение Яны. ‒ Мама решит.

‒ Хорошо, что ты приехал. Она заболела.

‒ Как ты это понял?

‒ Мама грустная, а вчера я слышал, как она плакала, ‒ шёпотом выдаёт нужные сведения.

‒ Сейчас мы с ней поговорим, станет хорошо. Только ты не заходи домой, пока мама не позовёт. Поиграй с ребятами. Ладно?

‒ Понял. Позовёшь, ‒ срывается с места, возвращаясь к друзьям.

В присутствии ребёнка говорить открыто не получится, поэтому мне на руку, что Мишка гуляет на улице. Поднимаюсь по лестнице на нужный этаж, а приблизившись к двери квартиры, слышу странные звуки. Голос Яны, скорее, писк, вперемешку со всхлипами. Несколько секунд ‒ и слышу отчётливое: «Оставь меня в покое, козёл». Дёргаю дверь и вижу мужика, который, прижав девушку к стене, разрывает на ней рубашку. Пуговицы летят в сторону, а маленькие кулачки колотят его что есть силы.

Хватаю козла и рывком откидываю в открытую дверь, чтобы последовать за ним и пару раз съездить по морде. Закрывает руками лицо и пытается увернуться, но я всё же успеваю нанести ещё пару ударов.

‒ Ты кто такой? ‒ успевает спросить между ударами.

‒ Муж Яны, и мне очень не нравится, когда мою жену лапают против её воли.

‒ Она вдова, ‒ вжимается в угол, вытирая рукавом кровь. ‒ Красивая вдова, которая не приняла мои ухаживания. В прошлый раз разбила мне бровь! ‒ показывает на шрам.

‒ В прошлый раз? ‒ зверею от услышанного и бью наотмашь, сбивая его с ног. Мужик скулит от боли и ползёт в сторону лестницы, уворачиваясь от ударов.

‒ Я на тебя в суд подам. И на бабу твою бешеную!

‒ Там и встретимся.

Возвращаюсь в квартиру и нахожу Яну на полу среди множества белых лепестков. Испуганная, растерянная, с пустым взглядом, смотрит словно сквозь меня, едва сдерживая слёзы.

‒ Яна, ‒ хочу завладеть её вниманием, ‒ может, в больницу? Что-то болит? Что успел сделать?

‒ Ничего. Только вот, ‒ показывает на рубашку, ‒ порвал. Мою любимую. Я не ожидала… Пришёл извиниться за прошлый раз, а потом… Мишка! ‒ вскакивает и несётся к окну. Пацан гоняет мяч с другими ребятами под наблюдением нескольких женщин, вероятно, мам. ‒ Хорошо, что на улице был, не видел…

Губы дрожат, а голос хрипит, но не плачет, с трудом сдерживая взрыв. Испугалась, настолько сильно, что слова выскакивают бессвязно, рывками. Заключаю в объятия, делает попытку вырваться, но сжимаю ещё крепче и чувствую, как тонкое тело дрожит. Поднимаю и иду к дивану, чтобы усадить на колени и позволить выплакаться, избавившись от напряжения. Утыкается носом в мою шею, наконец, позволив себе расслабиться и осознать произошедшее. Глажу по волосам, не задавая вопросов, просто жду, когда моя женщина позволит утешить себя. Сейчас такая ранимая, хрупкая, что каждое неверное слово может вызвать новый взрыв или же заставить улыбнуться.

Отрывает голову, оглядываясь по сторонам и в конце концов останавливаясь взглядом на моём лице. Стираю мокрые дорожки, сбегающие по щекам, прикасаюсь к губам, успокаиваю, даю ей защиту и гарантии, что впредь такое не повторится. Вот только как утащить с собой ту, что твёрдо стоит на своём, не желая менять решение.

‒ В дверь позвонили, а я открывать пошла, ‒ сама делится, словно отвечая на поставленный вопрос. ‒ В глазок посмотрела, а там только розы были видны, большой букет… Я так обрадовалась, думала, ты приехал… Наконец-то приехал… Тебя так долго не было, Серёж. Мне показалось, слишком долго, ‒ старается улыбнуться, но корявое подобие улыбки тонет в новой порции слёз. ‒ А почему тебя так долго не было?

‒ Сама же сказала, что готова рассматривать отношения со мной только, когда моя свобода будет подтверждена документально.

‒ И? ‒ ёрзает у меня на коленях, вытирая рукавом слёзы.

‒ Сегодня получил, ‒ достаю сложенную бумагу, вручая Яне.

Бегает глазами по буквам, детально изучая каждую строчку и вновь возвращаясь в начало, а затем лицо озаряет довольная улыбка.

‒ Ты теперь свободен? ‒ оплетает руками мою шею и приближается к губам, что оставить мимолётный поцелуй, не позволив мне зайти дальше.