Простые люди древней Италии

Патрули пожарников обходили свой район, конечно, со светом. Себациарий обязан был запасти в достаточном количестве все нужное для освещения: фонари, сальные свечи, жир и фитили для факелов (римские факелы представляли собой металлические трубки, полые в верхней части; туда вставляли фитиль и наливали жир). Имелись еще светильники, где горело оливковое масло. Все надо было содержать в полном порядке: починить, почистить, заправить, вручить товарищам и фонари, и факелы в таком виде, что их оставалось только зажечь. Возможно, что себациарий ведал и "уличным освещением": одна из надписей упоминает "фонари у дверей"; они развешивались, надо думать, над входом в некоторые здания, относительно близкие к караульному помещению. Обязанности свои он выполняет в течение месяца; они, видимо, тяжелы и хлопотливы — "я устал, дайте мне смену", — жалуется сбившийся с ног себациарий. Иногда ему помогает кто-нибудь из товарищей, и пожарник с благодарностью вспоминает о своем помощнике. Вообще он любит, управившись со всеми обязанностями, после того как товарищи его ушли в обход, коротать время, поверяя стенам свои мысли и настроения или просто наслаждаясь процессом писания. Иногда он только выцарапает свое имя с именем центурии и сообщит, в каком месяце он заведовал освещением, но чаще укажет, при каких императорах, в год каких консулов он нес эту службу; он испытывает детское удовольствие, облекая свое, часто довольно безграмотное царапанье, в форму торжественно-официальную. Иногда он дает волю своим чувствам: "приношу благодарность эмитулярию", "вечно буду благодарен своим сотоварищам", но особенно часто встречается заметка: "все благополучно", "все товарищи живы и здоровы". Человек, на себе испытавший опасности пожарной службы и от них избавленный на тот месяц, когда он ведает только освещением, сидя в тишине и уюте своей караулки (помещение для караульного поста, где были сделаны все эти надписи, превосходное), все время испытывает тревогу за тех, кого ежеминутно подстерегает гибель. И если ничего страшного за его дежурство не случилось, и люди, с которыми он связан работой, дружбой, благодарностью, все оказываются целы и невредимы, он радостно и облегченно выводит "все благополучно".

Глава шестая. ХЛЕБНИК

"Е хлиб и до хлиба" — в старину на Украине этой поговоркой определялось полное благосостояние в доме. Хлеб был основой питания; без хлеба человек не чувствовал себя ни сытым, ни крепким. Так было и в древней Италии: главное — это хлеб, а остальное — только добавки к нему.

В маленькой прелестной поэмке, неправильно приписанной еще в древности Вергилию, "Завтрак селянина",[9] подробно рассказывается, как бедный крестьянин Симил готовит себе утреннюю еду. Прежде всего ему нужно испечь хлеб; намолов на ручной мельнице муки,

В сито руками Симил оттуда муку переносит
И просевает; в сите остались отруби только.
Падает вниз безпримесной мука, сквозь отверстия струится
Чистой. На гладкую прямо ее насыпает
Доску Симил и затем поливает теплой водою.
Вместе мешает теперь он муку и лавровые листья.[10]
Месит рукой загрубелой; вода между тем вся впиталась.
Глыбу посыпавши солью, уже готовое тесто
Он раскатал, и придав ладонями круглую форму,
Пальцем на хлебе разметил четыре равные части.
Ставит его на очаг и, миской закрыв, засыпает углями.

Так же, как Симил, пекли хлеб и в богатых домах во II в. до н. э. Вот рецепт Катона: "Хорошенько вымой руки и кадушку. Всыпь в кадушку муки, понемножку добавляй воды и как следует вымеси. Когда хорошенько вымесишь, раскатай и пеки под миской" (т. е. накрыв хлеб миской). Такой способ печения хлеба был, по-видимому, наиболее распространенным долгое время: судя по договору на постройку усадьбы, который приведен в книге Катона "О земледелии", в усадьбе хлебной печи не было, подрядчик обязан сложить только очаг. В крестьянских семьях хлеб пекли неизменно только по способу Симила, если его вообще пекли дома.

Ни Симил, ни Катон закваски в хлеб не кладут. С какого времени вошел в употребление квасный хлеб, мы не знаем, но Плиний Старший, который писал в половине I в. н. э., считал такой хлеб общеупотребительным; его ставили выше пресного, как наиболее полезный для здоровья. Закваской служил обычно комок старого теста, нарочно оставленный накануне в квашне. Делали и настоящие дрожжи: просяную муку или мелкие пшеничные отруби на три дня заливали виноградным соком, вымешивали их, сушили это тесто на солнце и по мере надобности нарезали тонкими палочками, которые разводили в горячей воде и лили в муку.