Простые радости

– Со мной все будет в порядке, – сказала Джин. – Дождусь Орпингтонского поезда, а потом сяду на автобус.

При мысли о таком крюке, который вдвое увеличит время пути, у нее упало сердце. Придется звонить матери, предупреждать ее.

– Давайте вы сядете со мной на сидкапский поезд, а потом я отвезу вас домой. У меня на станции машина, – сказал Говард.

– Да нет, ну что вы.

– Давайте-давайте, – настаивал он. – Не могу же я вас здесь бросить. Гретхен мне этого никогда не простит.

Официальное разрешение Гретхен, пусть даже предполагаемое, как будто придало всему предприятию неотвратимость, и Джин поспешила за Говардом сквозь толпу ожидающих, уворачиваясь и спотыкаясь, на платформу 2, где проводник уже шел вдоль поезда, захлопывая двери. Почти все задние вагоны были забиты, пассажиры стояли, придавленные к окнам. В конце концов какой-то проводник сжалился над ними и придержал им дверь, вынудив пассажиров внутри с ворчанием сдвинуться еще теснее.

Говард пропустил Джин вперед, потом запрыгнул сам; поезд дернулся и поехал неровными рывками, как будто его тянули на резиночке, с оглушительным свистом. Их глаза скользнули к букету роз, теперь уже безнадежно поникших и потрепанных, и оба рассмеялись.

– Боже мой, – сказала Джин, не в силах подавить смешок. – Вид у них неважный. Они предназначались для особого случая?

– Нет, ничего такого. Я просто купил их сегодня утром в Ковент-Гарден ни с того ни с сего. Придется завтра повторить порыв – у этих уже ни малейшего шанса.

Везет же Гретхен, подумала Джин, ее муж ни с того ни с сего, в четверг, приносит домой цветы. Пассажиры ехали с каменными лицами; кто-то был недоволен, что приходится стоять, кто-то чувствовал вину за то, что сидит, и раздражение оттого, что не может спокойно этим наслаждаться, когда ним нависают.

– Если бы только у меня было место, я бы его вам уступил, – сказал Говард немножко слишком громко, а может, в самый раз, потому что молодой человек, сидевший на среднем месте, с обреченным видом поднялся на ноги и кивнул Джин.

Она бы лучше осталась, где была, рядом с Говардом, но ей не хотелось обижать молодого человека, который и так уже засмущался от своей запоздалой галантности. К тому же, когда он встал, стоять стало негде, и ей ничего не оставалось, кроме как с извинениями протиснуться мимо него, перешагивая через переплетение ног, и занять его место. Окна по обе стороны были мутными от сажи, и ветка была незнакомая, так что Джин понятия не имела, где они. Мимо проносились высокие викторианские дома с узкими огороженными задними дворами, одну улицу не отличить от другой. Она порылась в сумке в поисках какого-нибудь занятия – женщина рядом терпеливо вязала крючком, на коленях подпрыгивал клубок – и заметила конверт для Гретхен. Можно передать его через Говарда и сэкономить на марке. Она достала блокнот и принялась скорописью записывать отчет о встрече с Мартой. В Хизер-Грин стало посвободнее, и Говард переместился на сиденье напротив Джин. Он достал из портфеля номер “Таймс”, сложил его маленьким прямоугольником для экономии места и, казалось, полностью погрузился в кроссворд. Но каждый раз, когда Джин поднимала глаза, он смотрел на нее безо всякого смущения и слегка ей улыбался или поднимал брови, как бы сетуя на длину и неудобство путешествия. Со временем они остались в вагоне одни, и, закончив свои записи, Джин пересела к нему, чтобы посмотреть, как он продвинулся с кроссвордом.

– Вы ничего не отгадали! – возмутилась она. – Все клетки пустые!

– У меня нет ручки, – ответил Говард с достоинством. – Я разгадывал в уме. Когда доберусь до дому, заполню все на раз! – И он щелкнул пальцами.

Джин взглянула на него скептически и протянула ему свою шариковую ручку. Он нахмурился и начал очень быстро писать, прикрывая страницу от ее любопытных глаз. Через мгновение он отложил газету со словами “Готово!”. Она потянула ее к себе и обнаружила, что он заполнил клеточки словами:

Она расхохоталась.

– Вот мы и на месте, – сказал он, когда поезд подъехал к вокзалу Сидкапа и рывком остановился, отбрасывая их назад на сиденьях. – Надеюсь, вы не слишком опоздаете.

– Мать знает, что я сегодня в городе, но все равно тревожится, если я хоть немного задерживаюсь.

– Вы живете вдвоем? – поинтересовался Говард, выводя ее из здания вокзала на примыкающую к нему улицу, где он оставил “вулсли”.

– Да. Вдвоем. Моя сестра Дорри живет в Кении, а отец умер в войну. Как многие.

– Вам от этого не легче, – сказал Говард.

Обычно Джин умело отражала вопросы личного характера и уводила разговор в безопасное, нейтральное русло. Но в укрытии автомобиля было так тихо, и можно было разговаривать, не глядя друг другу в глаза, и от этого она позволила себе нехарактерную откровенность. Вообще-то едва ли пристало поверять свои секреты Говарду, но он такой благоразумный и надежный и наверняка посочувствует – и она не смогла сдержаться.