Простые радости

Проанализировав состав партнеров – графиня, два аристократа, служившие раньше в преступных британских военных подразделениях, и швейцарец, имеющий связи и в банковских, и в военных кругах, – Роман понял, в каком направлении нужно действовать, чтобы достичь цели. Вначале его попытки встретили резкий отпор. «Руководство» не искало больше партнеров. Он продолжал капать им на мозги, пока не убедил, что в роли таинственного бывшего морского пехотинца, служившего в отборных частях СЕАЛ, он мог бы привлечь и мужчин, и женщин, зачарованных иллюзорной скрытой властью, приписываемой этим войскам.

Пока все шло хорошо. Демобилизация из флота заняла много времени и была самым трудным решением в его жизни, но, когда все закончилось, в его душе воцарился мир, – может быть, впервые за долгие годы. Его новая жизнь принесла много такого, что старая жизнь не в состоянии была дать. На гражданке ему предстояло не меньше сражений, чем в военном подразделении.

– Вот мы и пришли, – сказал он, протянув руку через плечо Феникс, чтобы, толкнув, широко распахнуть дверь. – Мы очень много трудимся над тем, чтобы предоставить нашим клиентам все возможные и невозможные удобства.

Она осторожно вошла в помещение, оглядываясь так, будто ожидала, что кто-нибудь или что-нибудь сейчас выскочит из-за двери или из-под стола, покрытого соболями – настоящими соболями.

Роман закрыл дверь и запер ее на ключ.

Ее руки крепче сжали комок шелкового трикотажа, который дала ей Ванесса.

– Мы сейчас проделаем все в точности так, как будет, если ты придешь к нам работать, – сказал он. Будь на то его воля, он бы поместил камеру прямо над столом. – Если член клуба не высказывает других пожеланий, мы запираем все двери во время сеансов: конфиденциальность для этих людей – дело первостепенной важности. Они очень важные персоны. Из разных миров, но все – очень высокопоставленные, и мы не задаем вопросов – если только они сами о себе не заговорят.

– Они приезжают сюда, чтобы поддержать форму? – спросила Феникс, изучая зеркала в золоченых рамах, вставленные в ниши, которые располагались вдоль стен, облицованных нежно-розовым алебастром.

Стоя рядом, Роман внимательно рассматривал ее. Если она притворяется, то делает это неплохо.

– Они приезжают развлечься. Сбросить маску благопристойности. Они приезжают сюда, чтобы свободно распоряжаться своими телами. И то же самое с их мозгами. Они хотят раскрепостить их так, как могут позволить только в стенах этого здания, охраняющего их безопасность. Я думаю, ты знаешь, что я имею в виду.

У Феникс, как и у всех рыжеволосых, была светлая кожа – светлая и усыпанная веснушками, которые Ванесса нашла такими интересными. Сейчас яркий румянец залил всю доступную его взору кожу. Она ему не ответила.

– Не собираешься же ты притворяться, будто думала, что это нечто наподобие модного курорта?

Она пожала плечами:

– Нет конечно, – и рассмеялась.

Он не был, однако, в этом уверен, но продолжал:

– Люди приезжают сюда, чтобы осуществить свои фантазии. – Будь осторожен, напомнил он себе. Не торопись, а то выдашь себя, ведь все записывается. – Они много платят, а наша работа – обеспечить их тем, за что они платят, моя же задача – выяснить, вписываешься ли ты в нашу программу. Сколько тебе лет?

– Тридцать. А тебе сколько лет?

Он усмехнулся:

– Кто из нас проводит собеседование?

– Спрашивать о возрасте у поступающего на работу – незаконно.

– Я спросил неофициально. Мне тридцать шесть. Ты замужем?

– Нет.

– А когда-нибудь была?

– Нет. А ты женат?

– Ты хочешь здесь работать?

– Да.

– Очень?

Она облизала губы прежде, чем ответить.

– Я ужасно хочу здесь работать.

– Хорошо. Вот так и будем: я спрашиваю – ты отвечаешь. – Джеффри и Ванессе это понравится. – Где ты до этого работала? Массажисткой?

– В Стокгольме. Я вернулась в Штаты чуть больше года назад и еще нигде как следует не обосновалась, поэтому работаю где придется.

– Я понимаю, что тебе хочется быть массажисткой.

Она на секунду отвела глаза. Она знала, что сказала ему про нее Ванесса.

– Графиня сказала, ты ее заверила в том, что можешь держать свои аппетиты под контролем.

Румянец стал еще гуще.

– Я держу себя в руках в любых ситуациях. У меня никогда не было с этим затруднений.

– Правда? А мне кажется, именно с этим у тебя затруднения.

Она отвернулась и опустила глаза, очевидно забыв, что он видит ее в зеркалах со всех сторон. Как только она повернулась к нему спиной, она прижала кулак ко рту и крепко зажмурила глаза.

С другой стороны, если все это розыгрыш, она знает, что он видит ее в зеркалах, и специально для него изображает беспокойство.

– Если ты уже освоилась, – сказал Роман, чувствуя себя совершенно не в своей тарелке, – мы можем начинать. Я немного великоват, но некоторые из наших клиентов тоже не маленькие. И у меня тугие мышцы. Справишься?

Она кивнула:

– Конечно. Тебе когда-нибудь раньше делали поперечное растирание?

Он снял рубашку через голову.

– Мне делали все виды массажа, Феникс. Мне нравится, когда массаж тяжелый и глубокий. Побольше давления. Ты можешь сделать то, что мне нравится?

– Где простыни?