Простые сложности

‒ Тогда необходимо, чтобы кто-то за вами присматривал, как за маленьким ребёнком: «не лезь туда», «не бери это ‒ опасно», «спички детям – не игрушка», «не притрагивайся к курице», ‒ звонко хохочет. Притягательная и открытая ‒ на минуту, а затем снова возвращается в своё исходное состояние. Лезет ладошкой в карман и достаёт вибрирующий телефон. Лицо Нины меняется, становится серьёзным, брови сдвигаются к переносице и, кажется, она превращается в натянутую струну. ‒ Простите, ‒ принимает звонок, и из трубки слышится мужской голос ‒ громкий, злой. ‒ Да? Не хочет? Я не виновата, что твой сын не желает проводить с тобой время. С бабушкой хочет, с тобой – нет. ‒ Сейчас она разговаривает с отцом своего ребёнка. Видимо, их отношения натянутые. ‒ Я не могу заставить Егора, ‒ снова мужской крик. ‒ Да, уехала в командировку, послали от компании, дети с Яной. ‒ Дети? Я понял, что ребёнок один, но, вероятно, есть ещё один. ‒ Перестань кричать, я разговариваю спокойно. Суд? Да, я буду, даже если он будет во Владивостоке, ‒ голос Нины становится твёрже. ‒ Всё решим там.

Бросает на меня взгляды. Ей неудобно ‒ не за себя, за человека, который позволяет с ней так разговаривать. Крики продолжаются, но среди непрерывной тирады я слышу отчётливое:

‒ Сука, ты ничего не получишь!

Почему она позволяет так с собой разговаривать? Закипаю в момент, сжигаемый желанием выхватить телефон и объяснить козлу, чтобы не переходил грань, но в этот момент Нина поднимается и отходит к окну, практически в него вжавшись. Разговор продолжается ещё несколько минут, точнее, говорит её собеседник, не затихая.

‒ Всё решит суд, ‒ выкрикивает и отключает звонок.

Тишина. Нина не двигается, застыв спиной ко мне, но по вздрагивающим плечам понимаю ‒ плачет. Поднимаюсь, но тут же останавливаю себя ‒ позволит утешить, или лучше не подходить вовсе? До меня доносится еле слышный всхлип. Ещё один. Подхожу, неуверенно кладу ладони на тонкие плечи. Смахивает ладошками слёзы, вытираясь.

‒ Простите, что вы это слышали… надо было уйти… я растерялась…

Поворачиваю её к себе, и Нина сразу утыкается лицом в мою грудь, позволяя обнять, а когда отстраняется, то я тону в бесконечной серой бездне ‒ хрупкая, уязвимая, нуждающаяся в защите. Смотрит, не моргая, а я понимаю ‒ хочу поцеловать эти слегка приоткрытые персиковые губы, манящие, и уверен, вкусные. Беру её за подбородок двумя пальцами, притягиваю, обжигая горячим дыханием скулы, и пока Нина в замешательстве, целую. Не успев среагировать на мой выпад, впускает влажный язык, открывается, позволяя углубить поцелуй и почти взвыть от тех эмоций, которые прокатываются под кожей. Напряжение такое, что чувствую, как пульсирует вена на лбу, а в паху ощутимо тянет. Давно я так не реагировал на близость женщины. Понимаю, что сейчас девушка опомнится и за свою дерзость получу по полной, но пока Нина податливо растекается в моих руках, беру всё, что позволяет. Развязываю пояс халата и ладони скользят по стройному телу, огибая бёдра и приближаясь к груди. Вжимаю в себя. Хочу большего. Сейчас, как никогда желаю тепла, исходящего от неё.

Не сразу понимаю, что женские ладони упираются в мою грудь в попытке оттолкнуть, а, оторвавшись от её губ, получаю отрезвляющую пощёчину, которой меня награждают за наглость.

Несколько секунд смотрим глаза в глаза: тяжёлое дыхание обоих разбавляет тишину. Серый взгляд переливается множеством эмоций, одной из которых является злость, а затем Нина срывается с места и уже через минуту уходит из квартиры, громко хлопнув дверью.

Теперь, даже если я буду гореть заживо, она не придёт.

Глава 11

Нина

Врываюсь в квартиру и, закрывшись на все замки, практически сползаю по двери. Меня потряхивает от нахлынувших эмоций ‒ чужих и практически мной забытых за время брака. Мне всегда казалось, что Юра вызывает во мне безграничный спектр чувств, направленных на любимого человека, но поцелуй практически незнакомого мужчины, длившийся пару минут, стёр начисто всё, что было «до», захлестнув неожиданными ощущениями.

Провожу пальцами по губам, кажется, всё ещё чувствуя горячие прикосновения, так искусно захватившие меня в плен. Игнат целовал жадно и одновременно мягко, от чего я потерялась, зависла в моменте, желая насладиться приятной лаской. Закрываю глаза, корю себя за собственную слабость и податливость.

Разговор с Ореховым выбил меня из колеи, а проклятия, которые сыпались, словно из рога изобилия, стали поводом для слёз, которые увидел мой сосед ‒ непреднамеренно, случайно, но почему-то именно мои заплаканные глаза и трясущиеся губы стали для Игната поводом, чтобы позволить себя лишнее. Неужели, в его глазах я настолько доступна? Помню тёплые большие ладони, скользящие по телу, и меня пронизывает крупной дрожью, когда приходит осознание ‒ мне понравилось.