Простые вещи

— А ты что везешь? — Сане стало интересно, что же увидит Париж у русских художников.

— Старух! Ты же знаешь, я — график. Старухи твои посадские у меня классные вышли. Нигде в мире таких старушек трансформаторных нет, любое дерьмо на живую жизнь переработают. Картошку, внуков — все вырастят. Характеры! На иную посмотришь — божий одуванчик, приглядишься, послушаешь, какую жизнь прожила, — Сталь Алмазовна. Так что и мы давай равняться на старшее поколение. Пробивай собственную колонку в еженедельнике — и вперед. В Париже освежишься, новых мыслей тьма набежит, и пошла писать губерния. В первый раз, что ли?

Александр Павлович слышал Севины рассуждения как сквозь сон, Париж надвигался на него с неимоверной скоростью. Нет, не глянцевыми картинками с изображениями Эйфелевой башни и Триумфальной арки, а чарующими названиями кварталов — Марэ, Монмартр, Монпарнас, которых он и в глаза не видел, но где столько раз бродил с разными героями. Господи! Неужели Париж? Он вспомнил, как мучился, переводя Саган, — целая страница о Париже — столице женской стихии. Красавица Париж — Мадлен, Николь, Мирей, — страстная и сладострастная, дышала летним жаром любви. Тяжело далось ему превращение мужественности в женственность. До сих пор помнит. А что, если мощный средневековый Париж переродился за века в капризную, изнеженную красавицу — недаром же столица моды! И он с этой красавицей не поладит? Не ладится у него что-то с красавицами… Перед глазами Александра Павловича задышало нежное прелестное лицо Катеньки. Он проглотил неприятный комок в горле. Тверь между тем улетела, съежившись в едва заметную точку. Ах, Париж, Париж!..

— Ты слушаешь меня или нет? — донесся до него бархатный баритон Всеволода Андреевича. — Я тут распинаюсь перед ним, рассказываю о перспективах русского искусства, а он спит с открытыми глазами.

— Нет, я — весь внимание, сама сосредоточенность и целеустремленность, — мгновенно отреагировал Саня. — Говори, сколько вносить денег, кому отдавать паспорт и что от меня еще нужно для полного счастья?

— Деньги и паспорт можешь отдать мне, не бойся — не пропадут, не заваляются. А то завтра-послезавтра понадобятся, где я буду тебя искать?

— А когда в Париж полетите, найдешь? — поинтересовался Саня, к нему уже вернулось чувство юмора. — Или я в почтовом вагоне малой скоростью поеду, поскольку корреспонденция?

— Найду! — рассмеялся Сева. — Только мы не полетим, а вместе с тобой поедем поездом. Сам понимаешь, с нашим-то багажом. Но имей в виду, будь каждую минуту наготове. В любую минуту сели и поехали! Но может, конечно, и затянуться. У нас, сам знаешь, все бывает.

Однако от слов лучше было перейти к делу, Саня машинально похлопал себя по карманам, ища бумажник. А когда достал, вспомнил про колечко и решил похвастаться. И не только. У Севы знакомых тьма, Сане нужна консультация специалиста ювелира, пусть посмотрит, что за камень и когда резьба сделана. Он достал свою синюю звездочку и протянул приятелю.

— Что скажешь? Видал когда-нибудь такую прелесть? Может, определишь, какой камень на печатке? Возьми, только осторожненько, ему цены нет.

Сева взял кольцо и стал рассматривать.

— Забавная вещица. Только, может, не камень вставлен, а стекло, и цена ему грош в базарный день.

— Сам ты грош базарный, — обиделся Саня, — это мое родовое достояние, от дедов-прадедов досталось. Я тебе его по дружбе показал. А что камень настоящий я тебе сейчас докажу.

Он выхватил кольцо из рук Севы, подошел к окну и нацарапал на нем загогулину.

— Видал? То-то! Да оно такой древности! Нет у тебя кого-нибудь, чтобы определить, какой оно эпохи?

— Подумаем, только не пори горячку. Дай-ка я на него еще погляжу. А ты пока разберись с деньгами.

Обиженный Саня полюбовался кольцом, успокоился и протянул его Севе, а сам отправился к себе наверх. Паспорт, деньги, когда в наличии, — дело одной минуты, взял, посчитал и принес.

— Держи свое сокровище, — встретил его Сева, протягивая бокал с золотистым вином, в котором поблескивало кольцо. — Выпей за Париж и удачу!

— В старину так предложения делали, — рассмеялся Саня, беря бокал.

— А я и сделал тебе предложение. Скажешь, нет?

Оба снова рассмеялись, чокнулись и выпили за удачу. Саня оставил кольцо в бокале, ему нравилось, как оно там поблескивает. Но сейчас его беспокоило не кольцо, а неопределенность, в которую он погружался. Он все-таки хотел знать, сколько у него времени на подготовку. Его уже лихорадило, внутри все ходило ходуном. В голове мешались Париж, газета, чемодан, рубашки, которые надо купить. И все заслоняло лицо Катеньки. Ну да, она сейчас в Париже, но вспоминать ее совершенно ни к чему.

— И давно вы собираетесь? — спросил он.

— Разговоры с прошлой осени ведем. Но сам понимаешь…

— Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается, — раздался мягкий молодой тенор.