Простые вещи

Интересно, мы с Петером тоже когда-нибудь такими станем — почти чужими друг другу? Мне хотелось надеяться, что нет. В конце концов, мой дед вспоминал своего единственного друга, Абеларда Вагнера, еще в юности сбежавшего из Грейдора в Роан, с большой теплотой и любовью. Связь между ними сохранилась — они переписывались на протяжении почти тридцати лет. Да и сын Абеларда, Франциск, некоторое время жил в Грейдоре и хорошо ладил с моей матерью. Дед как-то обмолвился, что надеялся, что семьи Вернеров и Вагнеров породнятся. Но этого так и не случилось, так как моя мать встретила младшего сына барона Гревеница и увлеклась им, да и сын Абеларда вскоре женился. Зато Франциск Вагнер, будучи другом семьи, стал моим крестным. Я совсем его не помнила — он вернулся в Роан после эпидемии, и больше о нем ничего не было слышно, а вскоре прекратил писать и сам мастер Вагнер. Благодаря Котовскому я узнала, что Абелард умер несколько лет назад. Я написала своему крестному письмо с соболезнованиями по поводу смерти его отца, но ответа так и не получила. Что ж, где бы ни был сейчас Франциск Вагнер, надеюсь, у него все хорошо.

— О чем задумалась? — прошептал Рихтер мне на ухо. — Лучше посмотри, какие гости прибыли.

Я подняла взгляд и вздрогнула. Алертийцы. Внешне они были довольно похожи на лермийцев — почти такие же невысокие и смуглокожие. Давние союзники Грейдора и столь же давние враги. Почти непроизвольно я попятилась, желая спрятаться. Они пришли сюда не за мной, едва ли кто из этих алертийцев вообще знал меня в лицо. Но при мысли, что кто-то из этих людей мог участвовать в убийстве артефакторов и моем похищении, становилось тревожно. Будто чувствуя мой страх, один из делегации, седовласый грузный мужчина, посмотрел в мою сторону… Нет, в сторону Рихтера.

— Кто это? — тихо спросила я, когда дипломаты прошли мимо.

— Граф Туане. Впрочем, он в столице ненадолго. Ходят слухи, что император подписывает с Алертом договор об одной из спорных территорий на границе. В нашу пользу.

— А взамен?

— Пакт о ненападении.

Даже так? Последнюю войну с Алертом мы проиграли, при этом потеряв часть земель. Но теперь Грейдор превосходил Алерт не только в военной мощи, но и магической силе. Значило ли это, что наши соседи будут стремиться уйти от конфликта с нами? Едва ли. Тот же Рено «приглашал» меня в Алерт отнюдь не для того, чтобы отдохнуть на знаменитых курортах.

В целом церемония оказалась довольно скучной. Дорогие и безликие подарки, громкие и бессмысленные речи. Если бы не Рихтер, иногда комментировавший тот или иной жест со стороны гостей, я бы совсем заснула.

После всех дипмиссий пришел черед представителей торговых ассоциаций и различных гильдий. Магов представляли гильдии артефакторов и алхимиков, а также департамент магических изобретений. Алхимики и артефакторы должны были продемонстрировать свой подарок завтра, на военном параде. Над подарком от департамента работали уже целители, которые вывели новую породу лошадей — император был ярым поклонником скачек. Грациозного скакуна, украшенного алой попоной, явили взорам восхищенных зрителей и увели.

— А теперь самое интересное. Час славы любимчика императора.

Язвительность в голосе Рихтера удивила меня. Раньше казалось, что алхимик если и не благоволит Котовскому, то хотя бы относится к нему без предубеждения, как Шефнер.

— Котовский — это проблема, — мрачно сказал наставник. — Будущее Грейдора было бы более предсказуемым, если бы не его появление. Слишком многие заинтересованы в его успехе, и не меньше желающих ему поражения. И самое поганое, что у этого юноши хватит умений утащить и Грейдор за собой. Особенно теперь, когда канцлер бездействует. Не к добру это.

— А как связа…

Наши перешептывания наконец привлекли внимание дяди Клеменса, и мне пришлось оставить свои вопросы на потом. Хотя я все же не была уверена, что стоило лезть в политические интриги вокруг наследования трона.

В тот момент я не понимала, что уже по уши во все это влипла. Если я не хотела становиться одной из фигур в этой игре, мне следовало бы держаться от роанского княжича подальше и забыть о Мартине Шефнере. Последнее, впрочем, давно уже было невозможно.

Мартин внимательно слушал речь императора, в этот раз написанную довольно неплохо. Впечатление не портили даже долгие паузы и некоторая нечеткость дикции. Если Крайн и был пьян, то совсем немного. Или же целители уже успели его подлечить.

То, что император был любителем выпить, знали все, но мало кто подозревал, насколько тяжела ситуация. Сорванные приемы и совещания, отвратительные пьянки, порочащие трон, растраты, которые приходилось покрывать правительству. Казалось, что император делает все, чтобы подтвердить убежденность Тренка в том, что монархия — пережиток прошлого. Даже у преданных сторонников трона Крайн вызывал опасения. Мало кто симпатизировал и герцогу Строгеру, скучному, мелочному и скупому. Представить, что этот человек когда-нибудь станет во главе могущественной империи, было сложно.