Простые вещи

— В случае критической для императора ситуации я должен обеспечить его безопасность, так что пришлось выучить, что здесь и как.

— Так куда мы идем? К целителю?

— Пф-ф-ф, — закатил глаза мужчина. — Нет, конечно. Я же говорю, выпить.

— Но я не хочу!

— Ну не пить же мне из-за этого в одиночку? Или ты в самом деле хочешь сейчас участвовать в этой толкучке, пока все решат, кто где сидит? Составишь мне компанию на полчасика, а потом я верну тебя в целости и сохранности.

Мы два раза прошли мимо постов стражи, но Рихтер, очевидно, имел доступ практически ко всем помещениям дворца, так как нас пропустили без вопросов. Поднялись на этаж вверх и вышли, кажется, в левое крыло здания. К этому моменту я уже запуталась, где мы находились.

— Неужели нужно идти так далеко, чтобы выпить?

— Тебе лишь бы о выпивке думать… О, мы пришли.

За довольно неприметной дверью располагалась библиотека. Не та главная, в которой можно заблудиться среди стеллажей. Эта была гораздо камернее. Помимо книжных шкафов, здесь были низкий дубовый стол с лампой и пара кресел. Рихтер уселся в одно из них и достал из кармана фляжку.

— Закрой за собой дверь и поищи стаканы, тут должны быть. У окна, насколько я помню.

Наверное, стоило развернуться и уйти, но я была настолько эмоционально опустошена, что послушно выполнила указания алхимика. И когда горло обожгло алкоголем, столь крепким, что на глазах выступили слезы, я немного пришла в себя.

— Наверное, вы часто здесь бываете, — откашлявшись, сказала я.

— Бывал. Сейчас я появляюсь во дворце гораздо реже. В эту комнату нечасто заглядывают, поэтому я облюбовал ее для себя. Даже половина книг здесь принесена мной. Совсем времени не хватает на чтение.

Значит, у него и комната своя во дворце есть? Похоже, он чувствовал себя здесь почти как дома. Рихтер достал с полки книгу в кожаном переплете, открыл ее где-то посредине и углубился в чтение.

Сидеть в полной тишине было странно.

— Почему же вы живете не во дворце? — спросила я.

— До службы дольше добираться, да и людей здесь слишком много, — отозвался алхимик, не поднимая взгляда. — Поищи себе что-нибудь почитать.

— Мне надо возвращаться. Дядя будет меня искать.

— Петер отвлечет его, так что час у нас есть.

Я начала сердиться. Думала, что у Рихтера был какой-то план, но, как оказалось, он на самом деле решил выпить и почитать в моей компании.

— Зачем мы здесь?

— Мне кажется, моя компания лучше, чем компания императора.

— Он-то тут при чем?

Алхимик отложил книгу и с унылым видом заглянул в уже пустую фляжку.

— Не стоило с тобой делиться. Реальность все еще сурова, — грустно сказал он. Поднял взгляд, задумчиво разглядывая мою персону. — Если твое имя всплывет при разговоре Крейна и Котовского, то император, вероятнее всего, захочет с тобой познакомиться и пригласит лично к себе за стол. Это большая честь, но ты прекрасно обойдешься и без этого. Пусть лучше тебя «потеряют» на какое-то время.

— А что с императором не так? Он ест на ужин невинных девушек?

Рихтер открыл рот, чтобы что-то сказать, но внезапно смутился. Даже кончики ушей порозовели.

— Ты как моя покойная мамочка, — наконец сказал он.

— ?..

— Мне все время приходится при тебе следить за своим языком, чтобы не задеть и не обидеть тебя. И не пошутишь даже, как я привык.

— Правда? Я действительно кажусь такой чувствительной и ранимой?

— Помимо прочего. А еще ты упрямая, колючая и на редкость скрытная. Тяжело с тобой, — вздохнул Рихтер.

Он поднялся и сел на подлокотник моего кресла. Склонившись, поднял мою ладонь и прикоснулся пальцами к белой ниточке шрама, оставшейся после сделки.

— Я не знаю, как заботиться о тебе, — признался мой наставник.

— Это и не нужно. Я уже взрослый и самостоятельный человек, — сказала мягко. — И у меня всегда есть с собой защитные артефакты.

Странно, когда Корбин Рихтер находился так близко ко мне, я совсем не испытывала неудобства или дискомфорта. После похищения я всегда чувствовала некоторую скованность, находясь рядом с мужчинами. Даже рядом с Петером, не говоря уже о Мартине, влечение к которому заставляло меня ощущать себя особо уязвимой. С Рихтером все было по-другому. Он больше не казался мне опасным. Значит, такова связь между мастером и учеником?

— Я не про это. Как твой мастер я обязан думать не только о твоей безопасности и обучении. Я должен помочь тебе найти саму себя. Ты выглядишь потерянной. Постоянно бежишь от чего-то, прячешься за делами и работой. А затем остаешься ни с чем. Мне знакомо это… состояние. Оттого так тяжело видеть, как ты мучаешься.

— Это просто жизнь. Едва ли с этим можно помочь.

Мы становимся старше, взрослеем… и все же остаемся такими же, как в детстве. Я все еще чувствовала себя такой же одинокой и ненужной, как и тогда, когда была ребенком. У меня был дядя, который, несмотря на мою «неправильность», всегда был на моей стороне. Преданный друг. Мужчина, который неравнодушен ко мне и которого любила я, и еще Рихтер, тот, кто с таким энтузиазмом играл в моего учителя. Дело, которое мне нравилось и в котором я была хороша. И все же я почему-то не чувствовала себя счастливой.