Простые вещи

«Я здоровый мужчина, совсем не старый. Физическое влечение и эстетическое удовольствие от созерцания женщин – это вполне естественно, – сердито подумал Мартин и усилием воли выкинул мысли о Софии и ее ногах из своей головы. – Если не засижусь у канцлера до глубокой ночи, заеду к Линде».

Несмотря на то, что в моей голове роились сотни идей о будущем артефакте, необходимых материалов и средств, чтобы их воплотить, у меня не было. Поэтому я выкинула все старые чертежи и тетради в камин и решила приступить к работе завтра. По пути в свою комнату я заметила, что в кабинете деда все еще горит свет. Постучавшись и не дождавшись ответа, заглянула внутрь и увидела, что дед заснул в кресле с книгой на коленях и в очках, которые вот-вот готовы были свалиться с его носа.

– Деда, иди спать, – тихо сказала я, коснувшись его плеча.

Он вздрогнул и открыл глаза. Посмотрел на меня с явной растерянностью.

– Где Мартин? Он был тут.

– Господин Шефнер уже ушел.

– А мы ведь только что с ним разговаривали… – Внезапно дедушка нахмурился. – Ты разве про него знаешь?

– Ты же сам отправил его ко мне в мастерскую, – напомнила я. – Чтобы помочь с проектом.

Дед снял очки и потер лоб.

– Я не мог этого сделать. Меньше всего я хочу, чтобы этот лис крутился вокруг тебя. Он не очень хороший мальчик.

Я улыбнулась. «Не очень хороший мальчик» – весьма необычная характеристика для грозного главы Службы безопасности.

– Ты, наверное, просто забыл, – предположила я.

– Я же сказал, что не стал бы так делать! – резко ответил он, не желая признавать, что память его порой уже подводила. Дед все еще был хорош в работе, но многие из простых вещей начал забывать, а то и путать. Так, недавно он назвал меня именем моей матери, страшно меня перепугав. Эти его приступы накатывали внезапно и так же внезапно проходили. – Видимо, я заснул во время нашего разговора, а Мартин не стал меня будить. И что, ты показывала ему свою работу?

– Это так плохо? – встревожилась я.

Дед тяжело вздохнул.

– Это не тот человек, которому стоит лишний раз попадаться на глаза. Где ты с ним познакомилась?

– У Петера в доме, я же говорила.

– Точно…

– А ты, деда? Вы ведь давно знакомы?

Дед обычно не очень любил говорить о своем прошлом, поэтому я не особо ждала, что он мне ответит, а не отошлет прочь. Но дед внезапно разоткровенничался.

– Я работал на СБ более двадцати лет, ушел туда из военного министерства. Знал хорошо и отца, и старшего брата Мартина, Марка. Поэтому когда мальчик начал работать в конторе после смерти Марка, я старался ему помогать и поддерживать. Ему тогда непросто приходилось. Зато сейчас вон каких высот достиг!

Дед произнес это почти с гордостью, и мне на мгновение подумалось – не стал ли Шефнер когда-то заменой моей матери, которая, как дед считал, предала его, бросив семейное дело?

– А почему ты ушел из СБ?

– Появилась возможность, потому и ушел, – проворчал дед. – Здоровье начало подводить, и Мартин сумел добиться для меня расторжения контракта. Да и ты у меня появилась к тому времени, не мог же я целыми днями пропадать на работе.

Я склонилась и поцеловала деда в сухую испещренную морщинами щеку.

– Чего это ты? – смущенно спросил он, неловко потрепав меня по волосам.

– Просто люблю тебя. И похвастаюсь, у меня прорыв в работе!

Рухнув в соседнее кресло, я начала рассказывать про свою задумку. И хотя дед вроде одобрительно мне кивал, мне показалось, что мой успех его не слишком порадовал. Впрочем, предостеречь меня он не пытался. Вернеры – не те, кого можно испугать или остановить, и в этом я была полностью похожа на своего деда.

Глава 3

На защиту бакалаврских проектов было отведено два дня. Диплом обычно давали всем, кто смог доучиться до четвертого курса, а вот в магистратуру брали лишь тех, кто еще не достиг границы своих возможностей и показал хорошие результаты на защите проекта. Обычно отсекалась треть, а то и половина артефакторов. У бакалавров не было проблем с устройством по профессии, но получить по-настоящему высокие должности они уже не могли. А моей задачей было не только остаться в университете, но и стать лучшей! Не только и не столько ради репутации и отнюдь не из тщеславных побуждений. Я хотела, чтобы о Вернерах вновь заговорили как о лучших артефакторах Грейдорской империи. Это должно было стать моим подарком деду.

Но сомнения, которые заронил в меня Шефнер, мешали спокойно ждать дня защиты. В своей работе я была уверена, а вот в том, стоит ли ее демонстрировать комиссии, уже нет. Тем более что состав экспертов в этом году был неожиданно впечатляющим.