Простые вещи

– Я не хочу оставлять тебя с этим одну. Что гложет тебя больше всего?

Корбин Рихтер действительно желал мне помочь. Со всем своим нахальством и наглостью он стучал в закрытые двери моей души, как-то распознав, что за фасадом лишь пустые и заброшенные комнаты. И маленькая девочка, боящаяся выглянуть наружу, потому что тогда придется брать ответственность за свою жизнь и свои чувства. Я призналась себе, что люблю Мартина Шефнера, но была ли я на самом деле готова к этому? Особенно если менталист останется таким же равнодушным и холодным, как сейчас. Вот что мучило меня на самом деле. Могла ли я признаться в этом почти чужому человеку?

– Не знаю, совсем не знаю. Все так сложно. Но это глупо… Глупо! – ожесточенно повторила я. – Разве можно рассказывать кому-то о подобном?

Голос дрожал и срывался, и хотелось вырваться и уйти. Но я оставалась сидеть, чувствуя плечом тепло от руки Рихтера. И от этого становилось почему-то легче.

– Если не мне, то кому тогда? Ты знаешь, чувствуешь, что я не способен предать. Я буду на твоей стороне, что бы ни случилось.

Глаза наполнились слезами, и я ожесточенно потерла их. Рихтер и так считал меня изнеженной и капризной принцесской, не хватало еще показать ему, какая я плакса на самом деле. Маг склонился ко мне, прошептав:

– Плакать – это абсолютно нормально. Я вот рыдаю каждую пятницу после ужина. Очень, знаешь ли, освежает.

Я всхлипнула, не зная, то ли плакать на самом деле, то ли смеяться.

– Еще бы вам не рыдать, ведь в выходные к вам приходим мы с Петером.

– И пытаетесь доказать, что знаете толк в магии. Душераздирающее зрелище, – вздохнул Рихтер. – Наверное, я заведу традицию плакать и по понедельникам.

Он ласково погладил меня по макушке.

– Как ты относишься к тому, чтобы свалить отсюда и… О, у нас гости. И как он нас нашел? – скривившись, произнес алхимик.

Латунная ручка дернулась, дверь распахнулась, и на пороге возник Шефнер. Осмотрел нашу безмолвную и неподвижную композицию, особенно задержавшись взглядом на ладони алхимика поверх моих волос.

– Что-то случилось? – спокойно спросил он.

– Это личное, – отчего-то прошептал Рихтер, отстукивая пальцами какой-то шифр на моем затылке. Я что, должна была его понять?!

– Личное? – зловеще повторил менталист, заставив меня поежиться. – Корбин, тебя потеряли. Генерал Муане искал с тобой встречи.

– Меня, наверное, тоже ищут, – пискнула я, поспешно вставая.

– Уже нет. Твой дядя сказал мне, что ты плохо себя чувствуешь, и я предложил отвезти тебя домой. Со своими делами я уже закончил.

– Ну хорошо, хорошо, я понял. Тогда встретимся на службе. Прихвати с собой стопочку платков. Порыдаем за компанию.

Довольно болезненно ущипнув меня за щеку и подмигнув Шефнеру, Рихтер испарился, оставив меня один на один с главой СБ. Не к добру это…

– Почему вы плакали?

– Я не плакала!

– У вас глаза на мокром месте. И не дуйтесь, будто я чем-то обидел. Это вы…

Шефнер замолк.

– Да?

– Не важно, – вздохнул маг. – Хотел вас поздравить. Ваш артефакт был великолепен. Даже на меня подействовали ментальные проекции.

– Это воспоминания, – робко поправила я.

– Я понял, – кивнул Шефнер, заставив меня взбодриться. Несмотря на все мои разочарования, похвастаться перед менталистом своими идеями хотелось.

– Тогда вы оцените, что я назвала артефакт мемографом по аналогии с синематографом. Принцип чем-то похож. Помните, вы показывали мне алертийские чертежи, украденные…

Договорить мне так и не удалось. В этом году многое в моей жизни было в первый раз, и прежде всего – первая влюбленность. И впервые меня заставляли замолчать столь возмутительным и неприличным способом. Поцелуем. Не тем целомудренным, почти невинным, которым Шефнер одаривал меня в последние недели, возвращая домой после свиданий. А долгим и гораздо более властным и требовательным. Ладони мага скользнули по моим бедрам, прижимая к себе.

– Помолчите, – хрипло прошептал Мартин, оторвавшись от моих пылающих губ. – Вы возмутительно неосторожны.

– М-м-м?

– Оставаться с мужчиной наедине – это верх безрассудства.

– Но ведь Рихтер – мой наставник. Он бы никогда…

– А я не только о нем. Знали бы вы, какие желания меня сейчас обуревают…

– Сложно не знать, когда вы так… прижимаетесь ко мне.

– Я не собираюсь за это извиняться. Вы окончательно измучили меня.

Шефнер коснулся чуть шершавыми подушечками пальцев моего виска, заправил выбившуюся прядь волос за ухо и вновь склонился ко мне.

– У вас было почти четыре года, София, чтобы привыкнуть ко мне и, может быть, даже полюбить. Поэтому сейчас я задам один вопрос, – интимным шепотом сказал маг, – на который хочу получить положительный ответ. И когда это произойдет, мы спустимся вниз, найдем вашего дядю и объявим о нашей с вами помолвке. А к началу весны, я думаю, мы сможем пожениться.

– Боюсь, я вынуждена буду отказать вам, господин Шефнер. Я собираюсь получить свой диплом магистра, все еще оставаясь фрейлейн Софией Гревениц.

Даже смирившись с тем, что мое будущее связано с Мартином Шефнером, я все еще не спешила приближать это будущее.