Просвещенные

В пространстве под ареной Колизея двое обнаженных по пояс служителей волочат по каменным плитам тела двух убитых гладиаторов. От натуги пригнувшись градусов под сорок пять. Громоздящаяся в тени куча ждет очередных теплых трупов. Помятые шлемы и оружие свалены в угол. Седой старик склонился, обнажив костистую спину, и точит, видимо, клинок, с камня летят искры. Молодая женщина в изнеможении пала на пол. Ее поза перекликается с позой старика, но копна занавесивших лицо нечистых волос и спадающий с плеча плащ подразумевают резкое движение, вызванное невыносимым горем или приступом отчаяния. Расположенная на переднем плане хорошо освещенная фигура женщины в белых и зеленовато-синих одеждах оказывается самой яркой на картине — это символ скорби.

Интересно, снится ли эта картина работающим с ней реставраторам?

В левой части полотна пожилая пара, люди тощие и хрупкие, держась за руки, с ужасом смотрят на труп, который тянут за обвязанную вкруг пояса веревку, на откинувшуюся голову, на безжизненное тело, еще несколько мгновений назад дышавшее божественной юностью. Рядом с ними другой служитель, волоча еще один труп, как мешок мусора, на помойку, отпихивает с дороги человека. Тот в ужасе отпрянул и делает шаг назад, склоняя голову, не веря собственным глазам.

Сантиметр за сантиметром, фигура за фигурой, реставраторы должны сходить с ума.

На заднем плане амфитеатр заполнен бесчисленными лицами; на одних простое любопытство, другие застыли в предвкушении. То как люди сдерживают прорывающиеся эмоции, напоминает мне зеркало на знаменитой картине Ван Эйка «Портрет четы Арнольфини»

[191]: в отражении таится ключ к пониманию происходящего.

Эти лица должны преследовать реставраторов, мелькая в темных джипни на неосвещенных переулках, витая в паре над готовящимся к ужину рисом, в пустоте за сомкнутыми в ожидании сна глазами.

И тут я заметил в толпе ее лицо: женщина в красном плаще. Драпировка на голове слегка прикрывает рот. И смотрит она как будто прямо на меня. То ли смиренно, то ли вовсе без выражения. В ожидании. Прячась или в открытую. Терпеливо. И единственное, в чем я теперь уверен, — ключ к разгадке у нее.

* * *