Просветительские идеи и революционный процесс в Северной Америке

В 1835 г. движение радикалов внутри демократической партии оформляется в особую группировку — Локо-фоко. Название возникло случайно. Во время заседания радикалов в Таммани-холл 29 октября 1835 г. партийное руководство демократов, желая помешать им, погасило газовое освещение. Но собравшиеся решили продолжать работу при свечах, которые тут же зажгли с помощью недавно появившихся спичек «локо-фоко»[1180]. В ее создании видную роль сыграл редактор «New York Evening Post» Уильям Леггет[1181].

В отдельных штатах демократы имели свои сплоченные организации, как Ридженси в Олбани или Виргинская хунта. В Нью-Йорке политическая организация демократической партии получила название Таммани. Вначале это было политическое общество, основанное в 1789 г. Название оно получило от имени вождя индейского племени делаваров Тамманенда, подписавшего мирный договор с У. Пенном. В ранние годы в обществе соблюдался своеобразный индейский ритуал, помещение общества называлось вигвамом, его члены — воинами и т. д. В 1808 г. клуб построил свой собственный зал и с тех пор стал называться Таммани-холл. Общество постепенно усиливало свое влияние, пока не превратилось в главную политическую силу Нью-Йорка и всего штата. Контролировавшее выдвижение кандидатов и патронаж, оно опиралось главным образом на эмигрантов-ирландцев[1182]. Отличалось неразборчивостью в средствах и коррупцией.

В партии вигов также были существенные различия между северным и южным крылом, консерваторами и радикалами. Наибольшим влиянием пользовались сторонники Г. Клея, а также фракция Д. Уэбстера (1782–1852). На более радикальных позициях находились массачусетская и нью-йоркская группировки — «сознательные виги» (Т. Уид, У. Сьюард, Х. Грили)[1183]. Расхождения между фракциями в обеих партиях были настолько значительны, что иногда не удавалось найти консенсус даже при выборе кандидата в президенты. Складывалась ситуация, когда происходило выдвижение сразу нескольких фракционных кандидатов или «темных лошадок». Во второй половине 1840-х гг. происходит раскол демократов и вигов на антирабовладельческую и прорабовладельческую фракции[1184]. Все это влияло на различие мнений, идейно-политических установок, усиливало внутрипартийные и межпартийные дискуссии.

Негативной политической инновацией являлась появление spoil-system. В своем первом инаугурационном обращении Джексон утверждал, что общественное мнение требует от него проведения реформы правительственного патронажа, «искоренения тех причин, которые породили злоупотребления в процессе назначений и привели к тому, что властные полномочия оказались или сохранились в ненадежных или некомпетентных руках»[1185]. Спичрайтер президента, его политический советник Амос Кендалл[1186] утверждал, что политик должен основываться на принципе: «Кто не с нами, тот против нас». В послании Конгрессу 1829 г. Джексон уверял, что обязанности чиновников настолько просты, что справиться с ними может любой, поэтому ротация в государственном аппарате является демократическим принципом и к тому же поможет справиться с коррупцией[1187]. Идея ротации весьма импонировала демократически настроенному общественному мнению. Демократическая пресса без устали твердила, что новая система позволит сэкономить немало государственных денег, оздоровить моральный климат власти[1188].

Только в первый год его президентства было смещено более 900 старых правительственных чиновников, в последующий период правления — около 25 %, все они заменялись на представителей демократической партии. С этого времени принцип «добыча принадлежит победителю» прочно вошел в американскую политическую жизнь[1189]. Политический патронаж привлекал в столицу огромное количество «искателей должностей», не все из них могли рассчитывать на благосклонность партийных боссов в оказании протекции. Неизбежно занятие выгодных местечек в государственной бюрократической машине, коих насчитывалось тогда всего 20 тысяч, вело к коррупции. Газета «Hartford Courant» писала: «Никогда прежде не было так много честных и незаинтересованных патриотов, жаждущих служить своей стране в любом качестве и на любом посту. Подобно жабам египетским они заполонили улицы Вашингтона, и даже проникают в дома тех, кто оказывает патронаж, влезают в спальни их, в постели их, в печи их, даже в квашни»[1190].

Потерявшие свои должности были уверены, что это произошло по доносам и наветам недоброжелателей. «Мрак подозрений пропитывает все общество… — писал один из современников. — Ни один человек не чувствует себя в безопасности и не может доверять соседям. Обычное замечание, брошенное на улице, в течение часа уже повторяется в офисах, и многие люди получили бесцеремонные увольнения. С этим можно было бы мириться, если бы это ограничивало негодяев, но, наоборот, зараза получила широкое распространение: шпионы, информаторы, доносчики»[1191].