Просветленные не боятся темноты (СИ)

Я понимал, что ору, что на меня оглядываются, но глаза затягивала багровая пелена ярости, и мне было все равно.

- Вижу, что отвратительно, - брат Пон засмеялся, и мне стало стыдно.

Ярость и гнев не ушли совсем, но ослабили хватку.

- Надо тебя успокоить, - продолжил монах, извлекая из-за прилавка большой нож. - Иди, помогай... Будешь мне резать фрукты для шейков, а то времени на это нет, народу очень много...

- А почему вы вообще тут торгуете? - спросил я, берясь за скользкую деревянную рукоятку.

- Да вот встретил друга, и предложил, что сегодня я за него поработаю, - брат Пон лучезарно улыбнулся подошедшей к нам толстой русской даме. - Давай, берись за дело...

Я обогнул макашницу, и обнаружил на откидном столике большой таз с фруктами - маленькие тайские арбузы, дыни, ананасы и бананы, манго и напоминавшие оранжевые кабачки папайю.

Рюкзак сбросил и сунул себе под ноги.

Ладно, уж если брат Пон попросил, то можно ему и помочь, забыть про кипящее внутри раздражение, и про то, что фаранг, работающий при макашнице - вообще дело неслыханное и невиданное. Если кто из знакомых пройдет мимо, то увидев меня за таким делом, еще и в обморок от удивления свалится.

Начав чистить ананас, я чуть не отрубил себе палец.

- Черт! - выругался я на родном языке, глядя на длинный кровоточащий порез.

Русская дама открыла рот и уставилась на меня круглыми, точно блюдца глазами.

Но брат Пон отвлек ее, начав предлагать соусы, а я сунул пострадавший палец в рот и сделал вид, что все хорошо. Боль улеглась, я закончил с ананасом и принялся срезать кожицу с манго, действуя на этот раз намного аккуратнее.

- Никто не в силах ничего сделать с тобой, даже я, - сказал монах, когда дама отошла. - Твое сознание-сокровищница проращивает "семена" прежних деяний, создавая определенные рисунки на стенках того тоннеля восприятия, в котором ты находишься. Отыщи здесь место для вмешательства других людей?

- То, что я его не вижу, не значит, что его нет, - буркнул я. - Вы же можете! Вспомните, как вы успокаивали меня одним прикосновением!

- На самом деле ты сам себя успокаивал, я лишь помогал, - брат Пон покидал кусочки ананаса в блендер, добавил туда же кубиков льда и плеснул воды, после чего прибор зажужжал, лишив нас возможности разговаривать.

Я продолжал резать манго, и с каждым движением мне становилось легче.

Простая работа, легко решаемые, возникающие одна за другой задачи - разобраться с одним фруктом, взяться за следующий, покидать шкурки от банана в мусорный пакет, улыбнуться ждущему шейка ребенку, нацепить на пластиковый стакан крышку, достать новую упаковку трубочек.

Легко забыть, что где-то существуют некие проблемы.

Работника общепита я изображал несколько часов.

Когда светило тронуло боком горизонт, народ повалил с пляжа и поток клиентов иссяк.

- Ну вот, видишь, ты больше не злишься и не говоришь глупости, - сказал брат Пон, вытирая руки полотенцем. - Давай, приходи завтра, опять возьмешь в руки этот нож. Так мы с его помощью из тебя за неделю Будду сделаем!

Я улыбнулся.

- Увы, я не могу тут работать... Меня в Паттайе знают многие, если кто увидит...

- Опять эти чужие ожидания и мнения, про которые нужно просто забыть, - монах цокнул языком. - Но даже если так, если ты боишься уничтожить свою драгоценную репутацию богатого и успешного чувака, то как насчет того, чтобы этой работой занялось твое второе я?

- Второе я?

- То самое, на которое ты медитировал последние дни.

Лысый тип с рыжей бородкой и усами, созданный исключительно силой моего воображения?

- Но он же... это же фальшивая личность! Его не существует!- воскликнул я.

- А та, которую ты привык считать собой, она что, существует? Настоящая?! - отозвался брат Пон, копируя мою интонацию.

На миг я закружился в колесе из дхарм, воспринимая мир как совокупность вспышек-впечатлений. Но через это состояние я проскочил мгновенно, превратился в узел сознания, в семя, выпустившее из себя ряд побегов, отвечающих за разные сорта восприятия.

Последний, самый длинный, словно обвивался вокруг меня и прорастал внутрь семени, что было и прозрачным, и одновременно непроницаемо черным, и заключало в себя все, и внутренний мир, и внешний.

Я моргнул, и вновь стал самим собой.

- То-то и оно, - сказал брат Пон. - Пусть твой лысый друг сидит тут и работает. Переносить восприятие в него ты научился, осталось лишь зафиксировать это состояние... Обрить голову и отпустить бородку - дело плевое, ну и одежду сменить... Родная мама не узнает.

Я задумчиво почесал подбородок: не очень верилось, что я способен на подобное.

Куда деть основную личность, себя?.. Не сойду ли я таким образом с ума?

- А чтобы твой друг больше не зарабатывал порезов, придется вас научить кое-чему... А ну-ка, поведай мне, где в данный момент находится центр твоего сознания?

- В голове, - ответил я.

- А теперь заставь его переместиться в руку! - брат Пон хлопнул в ладоши. - Пускай она станет центром твоего существа, а не волосатый отросток на шее.

- Но как?

- И это спрашивает тот, кто только что пинком открыл дверь в прихожую просветления?