Протеже

– Да, наверное, но мне так и не удалось залечить рану, нанесенную ей матерью. – Мэтью все еще чувствовал себя виноватым, поскольку принудил Лори к неприемлемому для нее материнству, а тем самым сделал Андреа невинной жертвой. Но с другой стороны, он не представлял себе жизни без дочери. Он слишком любил ее.

– Наверное, ты ужасно мучился, когда Лори сбежала, – прошептала Диана.

– Конечно, но горе Андреа причиняло мне еще более мучительную боль. Только тогда я понял, что совершил непоправимую ошибку. То же, наверное, поняла и ты.

– Да, – порывисто вздохнула Диана. – Я все давно поняла, но не в силах с этим справиться. Молли уверяет, что в таких случаях лучшее лекарство – работа. По крайней мере ей это помогло, когда умер муж. Она просит меня вспомнить обо всех идеях, когда-либо приходивших мне в голову, и думать о том, как воплотить их, а не о том, что все давно вышло из-под контроля. – Диана мрачно улыбнулась. – Но в моем мозгу не зародилось ни одной творческой мысли. Я без конца прокручиваю все снова и снова, размышляя, нельзя ли было что-то изменить? Не могу не представлять себе Люка с Ники, и меня одолевают ярость и… и беспомощность.

– Да, Диана, мучения неизбежны, – кивнул Мэтью. – Через это надо пройти до конца. Мало-помалу боль сама притупится, хотя вряд ли сейчас это тебя утешит. Когда тебя вот так бросают, не помогают никакие слова. Ты словно оплакиваешь чью-то смерть. Пожалуй, это даже хуже, чем смерть: ведь ты знаешь, что он не просто жив, но еще и развлекается с другой. Боль то затихает, то вспыхивает снова именно в тот момент, когда ты думаешь, что удалось ее преодолеть. По-моему, от этого нет лекарства. Тебе придется пройти через все стадии боли, пока не затянется рана в душе.

Диана подняла влажно блестевшие глаза, и Мэтью увидел, как по ее щекам медленно поползли две слезинки. Он подавил порыв вытереть их или даже снять губами и обернулся к официантке, спросившей, пора ли подавать кофе и десерт.

Диана поспешила промокнуть глаза салфеткой.

– Не хочешь ли предаться чревоугодию и съесть что-нибудь жирное и сладкое вроде шоколадного торта? Во всем этом есть и положительная сторона: тебе еще долго не придется ограничивать себя в калориях!

Диана нервно рассмеялась.

– Господи, Мэтью, извини, что я такая зануда!

– Не извиняйся. Если я могу хоть чем-то быть полезен – только позвони. Я серьезно. – И он написал на обороте своей карточки домашний телефон. – Вот, пожалуйста, в любое время. Не бойся меня разбудить. Я ведь нештатный член Общества анонимных звонков! А уж мы-то знаем, как утешить человека в таких обстоятельствах!

– Спасибо, Мэтью, – Диана криво улыбнулась, опасаясь заплакать опять, – за помощь и сочувствие. За то, что веришь в меня больше, чем я сама. Просто отвратительно чувствовать себя такой… такой дурой! – Она вдруг подалась вперед и горячо спросила: – Скажи, как я могла так ошибиться? То есть совсем ничего не разглядеть в Ники? Кстати, я встретилась с ней недавно и увидела совершенно другого человека. Она жестокая, опасная, коварная – словом, прожженная дрянь. Не осталось и следа от той милой и преданной девчушки, которой я верила. А эта ее гнусная ложь?.. И не только обо мне. Я… я, наверное, должна тебе рассказать, просто на случай, если она начнет распускать слухи. Понимаешь, Ники наговорила Люку, будто мы с тобой… в общем, как получилось, что ты вообще решил купить наш сериал…

Мэтью захлестнула горячая волна, и он потупился. Ники, а пожалуй, даже и Люк запросто разглядели бы то, чего не замечала Диана, – его любовь. Мэтью безумно хотелось тут же во всем признаться, но он промолчал. Слишком рано. Сейчас Диане и без того хватает проблем. А от него ей пока не нужно ничего, кроме дружбы, предлагаемой им от всего сердца.

– Диана, самое главное то, что теперь ты знаешь правду. Все могло кончиться куда хуже, если бы вы поженились.

– Ну, я все же не склонна упрекать во всем одного Люка. Разве можно обвинять его в том, что он поверил лжи, когда я сама купилась на притворство Ники?

Мэтью с раздражением слушал, как Диана выгораживает Люка, стараясь свалить всю вину на Ники. Люк, видите ли, был слишком наивным, хотя, конечно, немного жестоким и грубым. Оказывается, ему никто так не лгал прежде, вот он и поверил, поскольку Ники так умеет притворяться…

– …а в глубине души Люк очень добрый человек.

Мэтью только вздохнул и не стал возражать Диане: она все еще не смогла бы смириться с правдой. Люк Мерримэн был ее творением. Из куска дерьма Диана умудрилась вылепить золотого мальчика и не желала видеть того, что скрывалось под позолотой.

– Мама, м-мне это шоу не нравится! – громко кричал Джой.

– Тс-с! – злобно шикнула Сара. – Скажи спасибо, что нас вообще пустили посмотреть! К тому же… – Она умолкла на полуслове, позабыв, что хотела сказать. Ее взгляд был прикован к Лукасу Мерримэну, который выкаблучивался на экране, ужасно довольный собой.

Сара едва верила своим глазам. Это ее-то Лукас, пацан, бегавший когда-то по соседству, стал теперь на телевидении большой шишкой?! И как только ему удалось?..