Протяни руку - и возьми

Горничная вышла. Дворецкий до сих пор не покидал своего поста неподалеку от двери. Завидев Мэри, он кинулся к ней.

— Ну что?

Она только вздохнула.

— Ясно, — отозвался он и махнул рукой.

— Я, наверное, попробую поговорить с ней…, - горничная не договорила.

Тэллер перебил ее.

— Вы с ума сошли! И не вздумайте! Вы ведь ее видели.

Он почти дословно повторил слова своего хозяина. Но Мэри его не послушала. Она сделала глубокий вдох и отправилась на третий этаж. Дворецкий, открыв рот, наблюдал за ней, не делая никаких попыток остановить.

Перед дверью комнаты Гвен горничная снова вздохнула, набираясь смелости и постучала. Не расслышав ответа, нажала на ручку и заглянула внутрь.

— Вон, — коротко и ясно проговорила девушка.

Мэри не стала настаивать. Она сразу поняла, что это бесполезно.

Гвен сидела в кресле уже довольно давно и почти не двигалась, смотря на противоположную стену. Ее до сих пор душил гнев и она ничего не могла с этим поделать, хотя и пыталась его подавить. Выяснилось, что это бессмысленно. Никогда раньше она не приходила в такое состояние, а теперь, когда пришла, поняла, что куда легче разозлиться, чем успокоиться. Впрочем, в ее случае все не так просто. Есть люди, которые быстро вспыхивают, но при этом быстро остывают. А есть такие, что накаляются медленно, а в результате им нужно много времени для того, чтобы остыть. Она относилась к последним.

Между тем, подходило время обеда, но в доме никто об этом и не вспомнил. Особенно, сама Гвен, которой совершенно не хотелось есть, когда она была зла, расстроена или взбудоражена. Девушка пыталась немного отвлечься, к примеру, что-нибудь почитать, но когда оглядела комнату, то заметила, что в ней не было ни одной книги. Можно было, конечно, позвать Мэри и дать ей поручение, но Гвен не хотела никого видеть. Поэтому она снова уселась в кресло и за неимением лучшего, взяла лист бумаги и перо.

Несколько минут она рисовала цветочки и фигурки, как вдруг услышала, как открылась дверь. Не сомневаясь, что это Мэри, девушка подняла голову и четко проговорила:

— Я, кажется, ясно сказала, убирайся отсюда.

— Это я, — сообщил Джек, входя.

Гвен перекосилась. Если он думал, что его приход обрадует ее больше, чем приход горничной, то жестоко просчитался.

— Вон, — процедила девушка сквозь зубы, — вон отсюда.

— Извини, — он покачал головой и поплотнее закрыл дверь.

Потом развернулся.

Гвен отложила перо и выпрямилась в кресле.

— Убирайтесь. Немедленно.

— Не могу, — Джек шагнул ближе, взял один из стульев и поставил его радом с ее креслом.

Сел.

— Почему не можете? — яростно осведомилась она.

— Мне нужно с тобой поговорить.

— А мне этого совершенно не требуется.

— Я вижу, злить тебя не стоит. Это просто опасно. Ты насмерть перепугала всех слуг.

— А мне наплевать на это.

— Не сомневаюсь.

Гвен сверлила его таким взглядом, что любой другой давно уже выбежал прочь с криками ужаса. Но Джек был сделан из другого теста. Он только приподнял брови.

— Почему ты злишься? — спросил он спокойно.

— Потому что вы не выпускаете меня из дома, вот почему.

— Нет. Ты начала злиться раньше.

— Ну и что?

— Может быть, ты возьмешь себя в руки и мы спокойно побеседуем?

— Мне сто раз повторить, что я не собираюсь с вами беседовать? — злобно фыркнула Гвен.

— Ты уже со мной разговариваешь, так значит, все не так уж плохо.

— Можно подумать, если я буду молчать, вы отсюда уйдете.

— Нет, — согласился Джек, — итак, что мы начала обсуждать?

— Когда вы отсюда уберетесь.

— Нет, другое. Я спросил, почему ты злишься. Потому, что узнала, кем оказалась Эрни?

— Мисс Белл? Ее, кажется, зовут Марджери. Прелестное имя.

— В самый раз для кухарки.

Девушка скорчила гримасу и возложив локти на подлокотники кресла, приняла самую воинственную позу.

— Скажи, что нужно сделать, чтобы ты перестала злиться? Попросить у тебя прощения стоя на коленях или может быть, стоя на голове? Выпрыгнуть из окна? Или еще что-нибудь?

— Очень смешно, — хмыкнула Гвен, — проползти на коленях вокруг дома. Чушь полнейшая. Я хочу, чтобы вы вышли из моей комнаты и больше никогда не донимали меня разговорами. Ясно?

— Хорошо, — ответил Джек, — я вижу, у тебя просто руки чешутся от желания залепить мне хорошую затрещину. Давай.

Как не была зла девушка, подобное предложение оказалось для нее новостью. Она вытаращила глаза.

— Что?

— Ну давай, бей. Выпусти свое негодование.

— Вы спятили?

— Есть немного. Ну, чего ты ждешь? Такая возможность выпадает нечасто. И тебе ведь очень хочется это сделать.

Она сощурила глаза.

— Лучше не вынуждайте меня, — снова зашипела она.

— Ты шипишь, как змея, — фыркнул Джек, — очень натурально. Ну, как насчет того, чтобы выпустить пар? Или боишься?

— Чего? — почти выпалила она.

— Что причинишь мне сильную боль.

— Ха, — отрывисто бросила Гвен, — получайте, если хотите.

Она размахнулась и влепила ему такую затрещину, что у Джека дернулась голова, а на щеке появилось красное пятно. Он с шумом втянул в себя воздух.

— Так, — подбодрил он ее, — продолжай.

Она откинулась на спинку кресла.

— Что остановилась? Не стесняйся, здесь все свои.

— Вы псих, — сказала девушка, — совершенный псих.