Против часовой стрелки

Засунув в отвисшие карманы руки, он торопливо шагал по пустым нивам и лугам к лесу. Не думал больше ни о родном крае, ни о Лукаче; все его мысли сосредоточились на серебряных монетах и удачном побеге. Он спешил, очень спешил и, лишь добравшись до опушки леса, оглянулся назад и перевел дух.

День был прекрасен и полон жизни. Ярко сияло солнце, искры его мерцали в ветвях деревьев, вереск на полях купался в его блеске, буковые и березовые рощи пылали в его пламени. Ветер доносил с лугов перезвон колокольчиков, отголоски песен и ауканье…

Птицы на полях собирались в стаи, садились на деревья, на крыши домов и исчезали в высоте.

А в церкви звонил большой колокол.

Перевод С. Урбана

Данило Локар

Туман

В конце ноября Баец встал как всегда довольно рано, быстро и ловко стал закладывать лошадей. Утро выдалось необыкновенно чистое и ясное, казалось, сегодня оно сияет как-то по-особенному ярко. Он взглянул на крутые скалы и поросшие склоны к северу от вершины Св. Духа, распахнул куртку и перевел взгляд на простирающиеся к юго-востоку леса, начинавшиеся в низовье деревни и заканчивавшиеся на горизонте темной, извилистой полосой. Осенняя симфония красок уже миновала свою высшую точку и вот-вот умолкнет, уступив вялому коричневато-серому однообразию. Широкое медное покрывало уже не пело так звонко, и видно было, что роскошные леса скоро облетят. Овальные, соломенно-желтые пятна на березах и лиственницах, которые месяц назад будто покрылись медным блеском, тускнели. Баец подумал, что еще неделю назад их было больше и они резче бросались в глаза. На скалах и склонах, на обычно голых гребнях гор огненный отблеск красноватых кустарников утрачивал свое однотонное звучание, и от земли, откуда-то снизу, тянуло холодной ржавой сыростью.

Баец кончил возиться, сунул в карман хлеб, сало и сыр и сел на низкую тяжелую телегу. Рядом с ним примостился сосед, которого он взял себе в помощь. Чуть-чуть, только чтоб Баец заметил, он вытянул из кармана бутылку с водкой и проговорил: «Хорошо!» Лошади тронулись.

Ранним ноябрьским утром Баец ехал в лес, чтобы до наступления зимы привезти отесанные бревна, лежащие еще с лета, когда каждый день возили лес в долину, и использовать их при случае в хозяйстве. Для спешки были и другие причины: завтра дочь выходит замуж, да и Пеструха должна вот-вот отелиться. Поэтому ему хотелось пораньше покончить с лесом. Сосед взялся помочь ему погрузить бревна на телегу.

Дорога из деревни сначала вилась вниз, но вскоре круто пошла в гору и углубилась в лес. Утром там было холодно, а дорогу почти добела вымыло дождем. В канавах вдоль нее и в неглубоких ложбинах еще стояла вода. Дорога была усыпана круглыми темными листьями, похоже, что кленовыми. Лошади размеренным шагом поднимались в гору, из ноздрей их шел легкий пар.

Перед тем как въехать в густой лес, они оказались на открытом месте, и взору Баеца предстала широко раскинувшаяся высокогорная равнина.

— Лес, пока листья не опали, похож на лисью шкуру, — сказал Баец своему соседу Кобалу.

— Да, — согласился Кобал, взглянув на равнину.

Когда въехали в высокий ельник, перемежающийся тисом, стало холоднее. Оба они подумали о том, что тепло блекнущих осенних красок больше не согревает. Воздух был здесь чище, небо — глубоким и безоблачным, но преддверие зимы уже чувствовалось в холодящем дыхании темной хвои.

После трех часов неторопливой езды, большей частью в гору, они остановились, чтобы оглядеться. Бревна лежали не в одном месте: за некоторыми нужно было ехать чуть ли не целый час.

Потом они поели, отдохнули и начали грузить; проехав еще с полчаса вверх по дороге с наполовину нагруженной телегой, Баец спохватился:

— Это еще не все, но на сегодня хватит. Я хотел бы еще взглянуть, что оставили лесорубы под Злым Верхом. Может, на целую телегу будет, тогда пусть ждут до весны. Лошади уже устали. Ты поезжай один, скотина еле плетется, а я гляну наверху, вернусь прямиком и на полпути догоню тебя или приду попозже.

На этом они расстались.

Медленно поднимаясь в гору, Баец остановился и прислушался, как Кобал трогает с места. Раздался знакомый лошадиный топот, а когда тяжело нагруженная телега заскрипела, он стоял уже на повороте и словно бы видел, как размеренно ступают лошади и рядом, перед тем как забраться на бревна, шагает Кобал.

Между тем дорога, по которой шел Баец, уводила его все дальше, огибая гору; скоро он уже не был уверен, что слышит отзвук конских копыт и скрип упряжи.

На том месте, о котором думал Баец, бревен не оказалось, и он понял, что должен отшагать еще с полчаса. Это было уже за Злым Верхом. Здесь стало опять светло и открылись совершенно новые картины: широкие плодородные равнины, которые находились по другую сторону его родных лесов. Он заметил, что дело идет к вечеру и надо поторопиться.